Потом Зоберн подвыпил и сказал:

– Я не хотел тебе говорить раньше времени. Но я продал рассказ в наш «Эсквайр». Скоро выйдет.

– Везучий сукин сын.

– Я профессионал. А ты еще сопляк.

– Повторяю: везучий сукин сын.

– Везучий на восемь тысяч рублей.

Такой у них был гонорар, это вам не толстый журнал! Мы открыли мои рассказы на «Прозе. ру» и стали выбирать, какой мог бы подойти для «Эсквайра».

– Они понемногу начинают публиковать русскую прозу. Можно попробовать толкнуть и твой.

Два рассказа Зоберн сохранил себе, чтобы якобы отнести в «Эсквайр», чтобы у них было из чего выбрать. Время было позднее, я стал собираться домой.

– Только обязательно удали все тексты с «Прозы. ру». Пусть они будут только в «Журнальном зале».

Я пожал плечами. Может – да, может – нет.

– А книга? – спросил я. – Подаришь экземпляр?

– Зачем тебе на голландском? Будет на русском, тогда и подарю.

– Твои рассказы я и так читал. Мне нужен этот магический амулет, чтобы писать лучше. На удачу.

Зоберн зажал книгу. Осталось всего восемь штук, оправдывался он. Трамваи до общаги уже не ездили, и я шел ночью по путям. Как он это делает, думал я. Ведь его тексты просто дают легкую игру для ума, не вызывают сопереживания. Мои тексты хуже? Я ищу и болею, а Зоберн просто играет. Мне же пишут люди, что они читают и перечитывают то, что я написал. Я точно знал, что у Зоберна было меньше читателей, но он умудрялся вплетать какие-то маркеры, на которые клевали так называемые «профессионалы». Не завидуй – анализируй. Я нелюбопытен и труслив даже в мечтах – пока пишу в редакцию письмо, желая выиграть футболку с цитатой Микки Рурка из рубрики «правила жизни», умный и смелый Зоберн идет в редакцию, рассказывает сказки о своем величии и продает рассказы.

Шагая домой по мокрому московскому асфальту, вверх по родной уже улице Бориса Галушкина, я вспомнил одну ситуацию. Мне позвонили и позвали на опрос. Нужно было собрать компанию из четырех человек для дегустации пива. Заполнить анкеты, в них по вкусу оценить сорта. Вознаграждения не было, зато участники после работы могли несколько часов пить это никак не маркированное пиво в любых количествах. Мы с Михаилом Енотовым думали, кого еще позвать. Нужна была команда хороших писателей, чтобы это была не простая пьянка, но таинство и симпозиум. Я позвал Зоберна и еще одного друга, с которым тоже был знаком с «Дебюта» – Стаса Иванова, публиковавшегося под псевдонимом Зоран Питич.

Питич был парень простой, коренной москвич из Марьино, пишущий свои странные и пронзительные приключенческие и псевдонаучные повести. В то время он еще не рекламировал активно в соцсетях свои книги, не был помешан на юных читательницах и не лайкал всех знакомых и незнакомых девушек. Питич был в расцвете: любил угостить друзей пивом, пошататься по улицам в своей бессменной черной кожанке. Он был старше меня лет на шесть и на два года старше Зоберна.

Зоберн опоздал почти на час, а мы не могли начать без него. Нас должно было прийти четверо: только тогда пустили бы за стол. И вот появился Зоберн, в своей вечной джинсовке, которую он носил и под курткой зимой, брюках и туфлях и с папочкой под мышкой, серьезный и насупленный, пока не встретится с тобой взглядом, и иронично-насмешливый, как только сфокусирует взгляд на тебе. Мы поздоровались и прошли в гостиницу, в конференц-зале которой проводился опрос. Столы были расставлены как в ресторане, многие дегустаторы уже были пьяны. Пиво было не самое вкусное, такое же как подают в обычных дешевых барах или КиЭфСи. Всего два вида. Нам принесли по два стакана на брата, мы тут же начали пить и болтать. Зоберн попробовал одно, второе и как-то поскучнел, разговаривать ему не хотелось. Женщина, которая нас обслуживала, принесла анкеты. Михаил Енотов сказал ей, что мы известные писатели и чтобы она эти анкеты сохранила для потомков. Зоберн спросил, есть ли еще какой-то сорт, с иным вкусом. Пока мы втроем радовались и быстро расправлялись с ослиной мочой, влитой в наши стаканы, Зоберн оглядывал публику, брезгливо смотрел на стаканы. Он заполнил анкету, встал и пожал нам руки со словами: