На девятом этаже нашей общаги работал бар. Через пару дней мы сидели в нем с Михаилом Енотовым и Ильей Знойным. Выпили несколько кружек, просадили деньги и уже брали пиво в долг. Неожиданно появился этот бородатый режиссер. Я занервничал и рассказал своим друзьям про съемки, на которых оказался.

– Ну и в чем проблема? – спросил Михаил Енотов.

– Унижение, – сказал я. – Больше никогда не снимусь в массовке или групповке. И вообще, я против режиссеров, которые могут позволить себе массовку в учебном фильме.

Илья Знойный только пожал плечами. Михаил Енотов тоже не придал значения этой истории. Как странно, я подумал, что они не понимают моей борьбы. Ладно, Илья – он из кинематографической семьи, не знал нищеты, выбор его профессии был обусловлен средой и семейной традицией, но Михаил Енотов – как и я, такой же голожопый талант. Оба они как будто знают, кто такие, у них есть чувство стержня и понимания своего пути. Я чувствовал себя не на своем месте, мне нужны были изданные книги – хоть время еще и не пришло, а я уже не мог ждать. Нужны были читатели и какая-то, не обязательно даже творческая, работа, приносящая деньги. Нужны были слушатели наших песен. Только так, думал я, смогу почувствовать, что я – это я, и перестать паниковать.

Появился крепкий алкоголь.

Я выпил. Встал, подошел к бородатому режиссеру, угрожающе навис над ним и сказал:

– Привет, как дела?

Он явно меня узнал, но изобразил недоумение:

– Я тебя слушаю.

– Это я. Один из мужчин в пальто. Знаешь, что ты снимаешь?

– Что я снимаю? – спросил он, напрягшись, как мне показалось.

– Шляпу. Это шляпа.

Потом нас разнимали на площадке у лифта. Еще какое-то время спустя Илья Знойный и Михаил Енотов пытались оттащить меня в комнату, но я вцепился в перила и кричал, что не лягу спать выше шестого этажа. Я боялся высоты. Потом я помню, как говорил Сигите в телефонную трубку:

– Где ты? Почему я здесь один? Хочешь, чтобы я нырнул в асфальт?

Мне повезло. Пьяница пришла в гости и предложила подработать. Мы не обсуждали наш маленький секрет все это время, но, естественно, ни для кого в общаге он секретом не был. Тем не менее Сигита с Пьяницей не просто не рассорились, но даже стали хорошими подругами.

Короче, Пьяница работала редактором на сериале и решила отгрузить кусочек неинтересной работы мне.

– Смотри.

Она зашла на свою почту с моего компьютера и скачала сценарий.

– Аннотация состоит из четырех не очень длинных предложений. Это один абзац. Каждое предложение раскрывает одну линию. Но проблема в том, что, чтобы ее написать, нужно прочесть серию целиком.

– С ума сойти, – ответил я. – Это же целых двадцать минут надо потратить.

Пьяница толкнула меня в бок.

– Блок – это шестнадцать серий, – сказала она.

Пьяница открыла сайт, и я прочитал несколько аннотаций.

– Господи Иисусе, – сказал я.

– Я буду тебе присылать сценарии на месяц вперед, а ты будешь писать аннотации. Думаю, у тебя уйдет пара дней на эту работу. Это стоит три тысячи.

Она объяснила все и оставила меня одного. Конечно, такая халтура плюс стипендия уже решали все мои денежные проблемы. Тяжело было просто прочитать серию этой ерунды – надо было еще вычленить линии. Вот линия прапорщика, а вот линия буфетчицы. Вот любовная линия одного из рядовых солдат – того, который на выходных в увольнительной. В конце нужно было повесить интригу, задать звонкий вопрос, чтобы, как червя на крючок, насадить на него телезрителя. Я потратил два часа на чтение одной серии и два часа на первый черновик аннотации, который показался мне более-менее рабочим. Вспотел и очень разволновался. Нет ничего тяжелее, чем обучаться чему-то полезному.