Первая началась действительно в 1749 г. с полемики Ломоносова и Миллера. Г.Ф. Миллер (ученый, позднее много сделавший для развития российской исторической науки – он первым начал изучение истории Сибири, издал «Историю Российскую» В.Н. Татищева, при жизни автора не публиковавшуюся) выступил с диссертацией «О происхождении имени и народа российского». До него, в 1735 г., статью, касавшуюся проблемы образования Древнерусского государства, опубликовал в Санкт-Петербурге на латыни другой историк немецкого происхождения, работавший в России. – Г.З. Байер; еще одна его статья на эту тему была опубликована там же посмертно, в 1741 г. В те времена еще не была развита такая историческая дисциплина, как источниковедение, дисциплина, призванная исследовать исторические памятники на предмет степени достоверности изложенных в них сведений. К историческим источникам подходили, как это принято сейчас называть, потребительски, с полным доверием, особенно если они древние.

И Байер и Миллер достаточно педантично, в духе немецкой науки, проштудировали известные в то время источники. Обнаружив в древней русской летописи – «Повести временных лет», – что основатель династии русских князей Рюрик и его окружение были варягами, приглашенными в 862 г. на княжение «из-за моря» (несомненно Балтийского) славянами и финноязычными племенами Севера Восточной Европы, они встали перед проблемой, с каким известным по западноевропейским источникам народом этих варягов отождествить. Решение было вполне естественным: варяги – это скандинавы, называемые в Западной Европе раннего Средневековья норманнами. Почему такое отождествление напрашивалось? Потому, что как раз в IX столетии у скандинавов развернулось так называемое движение викингов. Так принято называть миграционный процесс, охвативший предков датчан, шведов и норвежцев с конца VIII столетия и продолжавшийся до середины XI в. Его выражением стали набеги дружин норманнов на территории континентальной Европы (Франции, Германии, Италии, Испании) и Британские острова. Участники таких набегов и назывались викингами. Часто вслед за военными нападениями следовало оседание групп норманнов на той или иной территории – в качестве или завоевателей, или вассалов местных правителей. Варяги, таким образом, были истолкованы как те же викинги, но действовавшие в Восточной Европе. В пользу этого говорило и скандинавское, по мнению Байера и Миллера, звучание имен первых русских князей – основателя династии Рюрика, его преемника Олега, сына Рюрика Игоря, жены Игоря княгини Ольги. Наконец, в «Повести временных лет» прямо было сказано, что варяги, пришедшие с Рюриком, звались русью, так, как другие варяги зовутся свеями (шведами), другие урманами (норманнами, в данном случае в узком смысле – норвежцами), другие готами (жители острова Готланд в Балтийском море), другие агнянами (англичанами)[16]. Поскольку в тогдашней историографии появление правящей династии отождествлялось с возникновением государства, постольку Байер и Миллер вполне логично приходили к выводу, что Древнерусское государство основано было норманнами.

Но дело происходило в стенах Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге. Эта территория на памяти большинства участников событий конца 1740-х гг. была отвоевана Петром I у шведов – то есть потомков раннесредневековых норманнов. Более того, совсем уж недавно, в 1741–1743 гг., Швеция вела новую войну с Россией, в начале которой ею вынашивались планы возвращения утерянных прибалтийских земель. И вот в такой ситуации историки – иностранцы по происхождению утверждают, что русскую государственность создали предки этих самых шведов