В России эти события вызвали отклик в самых широких массах: собирались пожертвования, отправлялись военные госпитали, возникло массовое добровольческое движение. «Кто из нас не помнит этого замечательного времени. Нет деревушки, которая не слышала бы о «добровольцах»; нет города, в котором толпы народа не провожали бы их с благословениями и пожеланиями. Помещик, мужик от сохи, отставной солдат, офицер – все потянулись на войну, где рядом с кровью братьев-сербов лилась уже русская кровь», – вспоминал современник[76]. Во главе сербской армии встал генерал-майор в отставке, «лев Ташкента» М. Г. Черняев. Всего порядка пяти тысячи русских добровольцев сражались против турок. Среди них присутствовали и офицеры, которым сохранялись чины и очередность продвижения по службе. Они укрепили милиционную армию Сербии, но этого было недостаточно. Войска султана одерживали победы, и лишь угроза Петербурга вмешаться в войну предотвратила разгром королевства.

Параллельно дипломаты искали пути выхода из кризиса. Канцлер Горчаков стремился к договоренности с Австро-Венгрией и считал, что личная встреча императоров сможет тому поспособствовать. Августейшие особы увиделись 8 июля (26 июня) в замке Рейхштадт. Переговоры не завершились подписанием соглашения, на нем была достигнута устная договоренность, и позднее каждая сторона зафиксировала собственный вариант результатов встречи и настаивала на нем. Но дальнейшие маневры как Петербурга, так и Вены и остальных столиц великих держав на дипломатическом поприще не давали результатов. В российских правящих кругах набирала все большую силу «партия действия». Осенью 1876 г. войскам трех военных округов было предписано готовиться к мобилизации.

В ноябре – декабре 1876 г. мелькнул последний луч надежды на благополучный исход затянувшейся переговорной одиссеи. Собравшиеся в Константинополе представители держав под председательством Н. П. Игнатьева договорились (без турецкого участия) о программе реформ, являвшихся, по мнению Горчакова, приемлемым минимумом, – предусматривалось объединение Боснии и Герцеговины, разделение Болгарии на Восточную и Западную со столицами в Тырново и Софии. Им гарантировалась местная администрация, свобода вероисповедания, равенство прав христиан и мусульман.

3 января 1877 г. (23 декабря 1876 г.), едва конференция официально открылась, прозвучал пушечный салют, и представитель султана радостно возвестил, что его величество даровал верноподданным конституцию, в которой предоставил им всем, независимо от религии, широкие права, и, стало быть, ни в каком особом попечении болгары, боснийцы и герцеговинцы не нуждаются[77]. Нигде эти обещания не были приняты всерьез, но они лишали дипломатическое вмешательство формального обоснования.

В России общественное мнение оказывало сильнейшее давление на царя и его окружение. Газеты пестрели призывами к войне, поддался общему порыву Ф. М. Достоевский: «На войну! Мы всех сильнее!» Да и бесконечно содержать ударную армию, сосредоточенную в Бессарабии еще в ноябре 1876 г. и приготовленную для броска на Балканы, Россия не могла. 24 (12) апреля 1877 г. Александр II[78] подписал в Кишиневе[79] манифест о войне. По своим побудительным мотивам это была, как писал Достоевский, народная война, итог давления общественности на власть[80]. В официальных документах Генерального штаба ее цели формулировались так: «Вырвать из власти турок ту страну, Болгарию, в которой они совершили столько злодейств».

Военная кампания 1877–1878 гг. План военной кампании против Турции разрабатывался генерал-лейтенантом Н. Н. Обручевым