Наиболее активными и заметными на берлинской политической, культурной и общественной эмигрантской сцене были «русские евреи», для которых если не родным, то рабочим языком был язык Пушкина и Льва Толстого. По мнению Карла Шлёгеля, русские евреи представляли собой «организующую» и «интегрирующую» силу русской эмиграции в Берлине. Он выделяет три ведущие группы среди нерусских народностей бывшей Российской империи, занесенных ветром революции в Берлин. Первыми двумя были немцы – российские (в прошлом преимущественно жители крупных городов – Петрограда, Москвы, Киева, Одессы и Саратова) и балтийские.
Третья группа – русские евреи – была наиболее буржуазной среди эмигрантов. Она поставляла основную массу представителей свободных профессий: врачей, адвокатов, издателей, публицистов, – образуя своего рода организующий центр русской диаспоры. Ее представители не имели ничего общего с живущими в Германской империи восточноевропейскими евреями и придавали важное значение тому, чтобы их с ними не ставили на одну доску. На основе своей культуры и социального статуса русские евреи поддерживали всесторонние и тесные отношения с берлинскими еврейскими организациями. По отношению к «белой» монархической эмиграции, весьма склонной к антисемитизму, русские евреи отчетливо стремились сохранять дистанцию. Слишком живы были воспоминания о страшных погромах царского времени. Тот факт, что важнейшую русскую ежедневную газету Берлина «Руль» называли «еврейской газетой», как, между прочим, и вторую ведущую эмигрантскую газету – рижскую «Сегодня», отражал важную интегрирующую роль, которую играли евреи в русской эмиграции22.
За исключением фразы, касающейся воспоминаний о погромах царского времени (на самом деле в памяти евреев были более свежие, так же как более страшные воспоминания о погромах Гражданской войны, погромах, ответственность за значительную часть которых несли войска белых), Карл Шлёгель довольно точно описывает характер и значение еврейской эмиграции в Берлине. Точнее, ее ядра, профессиональной и интеллектуальной элиты.
Итак, важная роль русско-еврейской послереволюционной эмиграции в истории российского еврейства, так же как в истории «первой волны» русской эмиграции, у исследователей сомнений не вызывает. История русско-еврейской эмиграции в Германии в целом, и в Берлине в особенности, неоднократно в различных аспектах затрагивалась в научной литературе.
Пионерами здесь, что вполне естественно, стали немецкие исследователи. Уже в 1920-е годы защищаются первые диссертации, причем одна из них – в 1920 году! В диссертации Клары Эшельбахер «Еврейская иммиграция в Берлин» (Берлин, 1920)23 представлен первый статистический анализ этого явления, описывается социальный состав мигрантов и их экономическое положение. Диссертация Лео Скларжа озаглавлена «История и организация помощи восточным евреям в Германии с 1914 года» (Росток, 1926)24. В этих исследованиях русско-еврейская эмиграция рассматривалась в рамках истории иммиграции в Германию восточноевропейских евреев. Подробнейшие статистические сведения о еврейской общине Германии в целом и иммигрантской ее составляющей в частности приведены в работе Х. Зильберглайта «Демографическая и экономическая статистика евреев в немецком государстве» (Берлин, 1930)25.
Ряд работ, в которых среди прочего затрагивалась и проблема эмиграции евреев из России в Германию, опубликовал в 1920-е и начале 1930-х годов выдающийся социолог, экономист и еврейский общественный деятель Яков Лещинский (1876 – 1966). В 1922 году вышла на идише его книга «Дос йидише фолк ин циферн» («Еврейский народ в цифрах»), посвященная демографическим процессам в мировом еврействе. В 1926 году – на немецком языке «Проблема движения народонаселения у евреев», в 1927-м – на идише «Ди йидише вандерунг фар ди лецте 25 йор» («Миграции евреев за последние 25 лет»)