Неподалеку от нас бичевали такие же, практически, как мы (ну, «немножко покруче»), судостроители (вроде, из Нижнего Новгорода), со своим супер-пупер кораблем – транспортировщиком танков под названием «Серна». Они так же точно возились целыми днями со своими железками, готовясь к сдаче. Внушительных размеров редан1 под днищем, предназначенный для создания кавитационной каверны2, вызывающие уважение, солидные винты. Два дизельных движка, как у нас на яхте, служат лишь в качестве аварийных генераторов, а вот приличного диаметра ходовая турбина должна разгонять «Серну» до 80 км/ч с полной загрузкой.

Жертва конверсии, эта лодка, в начале девяностых лишившаяся изначального предназначения, для которого строилась, в данный момент готовилась к продаже в жаркие страны, как средство перевозки скоропортящихся продуктов.

Белые мухи догнали нас и в Темрюке. В день спуска на воду крупными хлопьями пошел снег.

Заканчивался ноябрь, когда яхта коснулась, наконец, воды. Села, как ни странно, по ватерлинию, отрисованную на бортах еще в центре самого большого материка планеты. Тут же нашлось отверстие, просверленное два года назад, для слива дождевой воды из корпуса.

«Я же говорил вам, что оно там есть!» – укоризненно бормочет Саня Злобин. – «Я сам его сверлил».

Подъем из воды и устранение течи отняло еще некоторое время. Наконец, яхта закачалась рядом с подъемным краном.

На кран была заведена пресная вода, рядом находилась дизельная заправка, и мы решили сразу заполнить все емкости соответствующими жидкостями. С тех пор я знаю, что воду под давлением в танки подавать не рекомендуется. Сперва ничего не предвещало беды, зато, когда шланг всё же вырвало из палубной горловины, фонтан, поднявшийся вверх на несколько метров, окатил зрителей, выстроившихся вдоль поручней на платформе, к которой была ошвартована лодка.

Заправка дизелем прошла без происшествий.

Яхта резво бежала под двигателем вперед, но остановить ее оказалось проблематично, да и задний ход оставлял желать лучшего. Пришлось нырять, и заклинивать складной винт.

Выход из лимана, в котором расположен порт, довольно длинный, и идёт по плавням3. Справа, в одном из заливчиков, стоят два сторожевика. На выходе – несколько сухогрузов на якорях.

Море нас встретило высокой короткой злой волной.

Ну да, наш город далеко не морской, и из двенадцати человек, вышедших в этот день на яхте, половина такого количества воды сроду не видывала. Я, собственно, даже поначалу и не понял, почему народ вдруг заскучал, и начал подтягиваться к леерам. Те, кто находились внутри яхты, стремглав повыскакивали, …и тоже – к леерам.

Валера Иванов мужественно настраивал дизель в грохочущем моторном отсеке. Генератор он отремонтировал уже давно, и чем занимался в данный момент, я уже не помню. Помню, что спустился вниз, узнать, не надо ли ему чем помочь. В это время раздался страшный треск, будто по корпусу лодки начали лупить свинцовой дробью из огромного пылесоса. Мы с Валерой, зажимая уши, вынеслись наверх.

«Что это было?»

Нам молча указали на стремительно удаляющееся облако водяной пыли. В этот день «Серна» также вышла на ходовые испытания.

«Вы только от берега отойдете, и сразу утонете», – так говорили моряки с больших кораблей, появляющиеся рядом с баржей, на которой велись работы по сборке лодки.

Яхта, как мы убедились, сразу не утонула, однако, сдавать её мы должны были в Геленджике. За неделю до описанного выше пробного выхода в море, там бушевал шторм, и, по слухам, в Новороссийске и Порт-Кавказе корабли выбрасывало на берег. Оптимизма слухи не вызывали, и, прикинув, что переход будет тяжёлым, Женя Гамберг засобирался на телеграф. Заказчику ушла телеграмма, с просьбой подъехать в Темрюк и принять лодку на месте.