…Юрский невольно вздрогнул, когда вдруг увидел, как из-за деревьев появился человек в арестантской робе, сплошь испачканной запекшейся кровью. Хотя он был невысокого роста и щуплого телосложения, вид его был ужасен. Глаза смотрели настороженно. В них было что-то безжалостное и неумолимое. Правая рука этого безобразного типа в образе и подобии человека крепко сжимала заточенный до блеска топор. Вслед за ним очень скоро появился и его спутник. С виду крепыш, он смотрел прямо перед собой и шагал уверенно, словно в тайге чувствовал себя, как дома. Взгляд его светился не столько умом, сколько лукавством и вместе с тем выражал тупое безразличие ко всему, что его окружало. Всем своим видом он как бы говорил о том, что его не страшили никакие трудности, так как в любой самой безвыходной ситуации благодаря своей силе и смекалке он все одно держался бы молодцом. За плечом, на сыромятном ремне, у него болтался автомат Калашникова. Каково же было удивление Николая, когда в третьем спутнике двух лесных бродяг он узнал Мишу Самохвалова! Согнувшись под тяжестью рюкзака, он с трудом поспевал за ними. Только, когда все трое скрылись в густых таежных зарослях, и шаги их затихли, геолог вздохнул с облегчением. Что, если бы они случайно обнаружили его?! При этой мысли лоб Юрского покрылся холодным потом. Впрочем, он тут же утер его рукавом. Вскочил на ноги и, как можно быстрее, поспешил в сторону, противоположную той, куда направились трое случайно повстречавшихся ему людей.

Прежде, чем сообщить полковнику Сахару нечто чрезвычайно важное, незнакомец, проведший ночь в одиночной камере, недоверчиво посмотрел на Филинчука. Сахар понимающе улыбнулся. Небрежным кивком головы он тут же указал ему на дверь. Она отвратительно заскрежетала, и Филинчук мгновенно исчез за нею. Теперь пришла очередь Полякова.

– В присутствии этого человека можно говорить все! – с многозначительным и вместе с тем таинственным видом заметил Леонид Мартынович.

Тем не менее, на Алексея слова тюремщика, в которых слышалась скрытая лесть, казалось, никак не подействовали, и он оставался все так же невозмутим.

– Речь пойдет о беглых преступниках!.. – сказал незнакомец и в упор посмотрел на Сахара.

Тот в ответ лишь снисходительно улыбнулся.

– Не может быть!

Легкая насмешка, прозвучавшая в тоне, каким произнес это хозяин зоны, обращаясь к незнакомцу, не осталась им незамеченной. Такое откровенное пренебрежение вызвало в нем бурю негодования.

– Вы так говорите, как будто вам совершенно наплевать на то, что вооруженные преступники, бежавшие из вашего лагеря, сейчас преспокойно разгуливают на свободе!

Полковник Сахар слабо поморщился, словно его мучило легкое несварение желудка после недавнего завтрака.

– Откуда вам знать, что эти самые, как вы их называете, преступники, дали деру именно из моего лагеря?! Это, во-первых! А, во-вторых, говоря о том, что беглые разгуливают на свободе, вы немного преувеличили! Тайга растянулась на десятки и сотни километров от лагеря, и, чтобы выбраться из нее, нужна хотя бы карта местности.

– Считайте, что она у них уже есть! – горячо заверил незнакомец, все более досадуя, как ему думалось, на откровенную тупость начальника тюрьмы.

– Неужели? – усомнился Леонид Мартынович.

При этом насмешливое выражение не сходило с его лица.

– Они – что, ее уже нарисовали?! Как же это я сразу не догадался!

– Я думаю, что он – прав! – сказал Поляков, вскользь глянув на Леонида Мартыновича.

Но этого было достаточно, чтобы Сахар невольно поежился.

– Нам следует поспешить!

– Да, но как же быть с …? – засомневался Леонид Мартынович, беспокойно озираясь по сторонам, словно в совершенно пустой камере за исключением троих переговорщиков мог находиться еще кто-то, совершенно посторонний, и кивнул на пленника. – Да и вообще, откуда вы взялись на мою голову, черт бы вас побрал?!