Ждали они недолго. Артемьев вошел в общежитие. Спросил ключи на вахте.

– Тормозни на минутку!.. Э-э-э, как тебя, друг?.. Подежурь тут чуток за меня!

Волосы у Славы вдруг взъерошились. Глаза – шасть влево, шасть – вправо, как дворники у «Жигулей».

– Я – мигом! Только кликну из «двадцать второй» одного придурка к телефону!.. Хорошо?!

Артемьев согласно кивнул… И тут взгляд его упал на злополучную корзину. Для него это было настоящим испытанием… Нет, бог с ней, с буханкой!.. Но вахтер, возвращаясь на место дежурства, был уже на лестничной площадке, приблизительно между первым и вторым этажом. Это подтолкнуло Артемьева к действию. Без проволочки, он схватил хлеб, и спрятал к себе за пазуху. Тут-то, сюрприз! Из-за деревянной перегородки, словно грибы на лесной поляне, возникли две ухмыляющиеся физиономии. Двери распахнулись, и из комнаты напротив показалась еще парочка студентов!..

Да! Посмеялись они тогда над скаредностью Артемьева вдосталь!.. Чуть со смеху не лопнули!.. Вот подлецы! После этого, ни за какие пряники Артемьев не подтер бы с пола даже дипломат с сотней тысяч долларов. Ведь ничего просто так на дороге не валяется!..

Юрский зашторил окно, за которым двое дюжих молодцев иллюминировали, как два фонаря, у ограды противоположного дачного дома.

– Однако, влипли! – в полголоса заметил он.

– Я уже давно влип! И – по самые уши! – так же негромко ответил ему Игорь Игоревич…

Елкин вернулся в гостиницу затемно. Казалось, вместе с исчезновением Артемьева былью поросло и таинственное золотое месторождение. Весь день Иван Андреевич слонялся по институтским коридорам, как не пришей к рукаву манжет. При встрече с Северковым на вопрос: «Как успехи?», вежливо и невозмутимо ответствовал, что, мол, все нормально. Уж, не издевался ли над ним этот высокомерный бумажный червь? И вообще, он – не волшебник и даже не фокусник? И золотыми запасами на миллиарды рублей государственную казну не утрамбует. Все – и вышестоящие чиновники, и Северков, и другие научные сотрудники института, вели себя в данной ситуации с мифическими сказочно богатыми залежами благородного металла, как морские тюлени на лежбище. И море – рядом. И рыбой кишит. Неплохо бы подшарманить им? Эти невинные «как?», «все ли?» и – тому подобное достали Ивана Андреевича до самого последнего изгиба толстой кишки… Если всерьез задуматься, в чем – его долг ученого? Чтобы потакать идиотизму фарисеев от науки? Тогда это даже – не лабиринт, где одни тупики! Это – язык из беззубого рта, что – ниже спины.

Елкину позвонила жена. У старшей дочери Ирины, его любимая внучка Аленка объелась мороженым и заболела. Горло у нее распухло. Температура – высокая. Что, если у бедняжки – абсцесс слизистой оболочки?

Уже войдя в комнату, Елкин обнаружил, что в ней все было перевернуто вверх дном: матрац и одеяло валялись на полу вместе с научными трудами известных авторов, украшавшими книжную полку. Верхним и нижним бельем. Непрошенные гости не пощадили даже выходной фирменный костюм от известного Дома моделей. Два года подряд Иван Андреевич копил на него деньги. Старые, заношенные до лоснящегося блеска в известных местах пиджак и брюки, на пугало огородное, и то срамно было надеть! А в новой «троечке» он помолодел лет на десять – не меньше. И вот о предмет его откровенной гордости едва не вытерли ноги! Но кто? Иван Андреевич тут же отправился к немногочисленной гостиничной прислуге, состоявшей из портье, дежурной и уборщицы. Когда он сообщил им о случившемся, те от удивления пооткрывали рты и долго не могли закрыть. Впрочем, вскоре временное жилье ученого соответствовало гостиничным нормам. От милиции Елкин отказался наотрез. «Ведь ничего не украли!» – трезво рассудил он. А шмон в его комнате даже хулиганством не назовешь, а так – чехардой гостиничных блох!..