До двадцати пяти лет отроду – аспирант, Николай Юрский преподавал на кафедре геологии. В институте муссировались разные толки о якобы необыкновенных приключениях, которые выпали на его долю в одну из вылазок в тайгу. Это интриговало и настораживало студентов.

– Золото! Почему именно золото стало эквивалентом денежной массе государства?

– Только не российского! – громко сказал кто-то из студентов и спрятался за спину впереди сидящего товарища.

– Во, замутил! Чернильница! – возразил ему другой.

Послышались смешки. Второкурсники галдели, точно первоклассники.

– Я вас умоляю! – продолжил Юрский

В аудитории снова воцарилась тишина.

– Спор о философском камне требует к себе уважения. Нельзя превращать его в базар. Один философ сказал: «Тот, у кого нет золота, не имеет прошлого, настоящего и будущего!»

– Значит, он прожил зря?

Нетерпеливый студент ни на минуту не выпускал из рук кожаный футляр с мобильником.

– Я так не думаю. Хотя если говорить честно, то по большому счету древний философ именно это и имел в виду.

А вот президент сказал, что мы богатая страна бедных людей. Выходит, у нас и в жизни ничего хорошего нет и сами мы – ничто? Пыль дорожная, так что ли? – спросила студентка, в мочках ушей у которой красовались сережки с камушками из бижутерии.

– Не стоит все понимать так упрощенно. Золото есть у нашего государства, – напомнил Николай.

– Но, ведь, не у нас?

– Государство считает, что это – одно и то же. Потому мы и пользуемся его денежными знаками.

В ответ аудиторию захлестнула буря эмоций.

– Чушь! Наши бабки не котируются!

– Их даже если много, то все равно мало.

– «Зеленка» – вот это дензнак! Ей помажешь – и нет проблем.

– Правильно, деревянные – никакой не эквивалент!

– Ну, вы и уроды! Сами же пилите сук, на котором сидите!

– Папа Карло, мы – не Буратино!..

Настю Барсукову навестила бывшая школьная подруга Ольга Штольц. Будущее ее не слишком заботило. Ее фишка заключалась в том, чтобы поскорее выскочить замуж за какого-нибудь, обязательно крутого, бизнесмена, народить ему кучу детей и жить с ним в любви и согласии, как и подобает счастливой супружеской паре. Придумали коммунисты, что, мол, сначала молодым учиться надо, а потом работать в поте лица «бурлаками» на Енисее. А жить-то когда?

– Если бы ты знала, Ольга, как ты права!

Ничто не помешало Насте поступить в институт. Она обладала почти феноменальной памятью, природной сообразительностью, внутренней дисциплиной. К порядку ее с малолетства приучил отец, капитан милиции Андрей Иванович Барсуков. Настя росла без матери. Ее родитель очень мечтал о сыне, младшем товарище, единомышленнике и друге. Ему он передал бы все свои знания и опыт по борьбе с преступниками. Но случилось иначе. А когда жена забеременела во второй раз, какой-то водила лихач сбил ее прямо у подъезда собственного дома и скрылся. Помимо номенклатурного Андрей Иванович затеял частный розыск водителя, убившего не только жену, носившую в себе его ребенка, но наполовину самого Барсукова.

Через неделю под дулом пистолета он вез убийцу за город. Свернув на милицейском «бобике» в березняк, Андрей Иванович вызволил преступника из машины и приказал лечь на землю лицом вниз. Когда он приставил пистолет к затылку мерзавца и хотел уже нажать на спусковой крючок, тот взмолился о пощаде.

– Пощады не будет! – почему-то ровным голосом без тени гнева сказал Барсуков, и крепче сжал рукоять пистолета.

– У меня жена в ро о до о ме э! – зарыдал убийца. – Вче э ра а сына а а р р ро о ди ы ы ла а а!

Дрожавшей рукой Барсуков лихорадочно водил дулом возле кобуры, но никак не мог попасть в нее.