– Делай раз! Делай два! – я выпрямил руки. – Делай раз!

Когда я снова выпрямлял руки, старшина поддавливал меня ногой. После двадцати отжиманий я по команде Воробья встал, и он пощупал мою руку выше локтя.

– Не ты, не гони!Ладно, дрищи, разойдись!

Меня окружили ребята, хлопали по плечу, Смирнов сказал:

– За мной зачтется.

Оклемавшийся после удара Ворона пожал мне руку.

– А ну, покажи! – Смирнов задрал голландку Вороны. – Ого, вот это синячара!

– Ничего, пройдет! – сказал я, глядя на огромный багровый след на его худом животе.

– Что тут за порнография?! – теперь это был уже наш комвзвода.

– Стройся! Равняйсь! Смирно! Ну что тут у вас произошло?

– Ничего, товарищ старшина второй статьи! – ответили несколько голосов.

– Налево! Шагом марш!

Наш взвод двинулся к пустырю, где росли кусты высокой травы – полыни или пижмы. Нарвав веников, время до обеда мы провели, подметая территорию и плац возле казармы.

После обеда, который мы приговорили за считанные минуты, Владимирский отвел нас в учебный класс в двухэтажный корпус справа от казармы и исчез. На стенах висели плакаты, содержание которых вселяло в нас доброе и вечное – схемы разделки говядины, свинины, продовольственные нормы для плавсостава, нормы вещевого довольствия для матросов и офицеров. Насмотревшись и обсудив увиденное, сделав акцент на нормах питания подводников, коим полагалось даже вино, мы постепенно затихли, осоловели и улеглись спать на партах и стульях, отправив дежурить за дверь Кропаля.

В четыре десять, стоявший на “вассере”* Кропалев тихо отворил дверь и просипел:

– Подъем!

Мы тут же загремели столами и стульями и через несколько секунд сидели по местам. В кабинет вошла в сопровождении Владимирского слишком ярко для военных накрашенная женщина восточного типа с погонами старшего лейтенанта. Владимирский топтался у нее за спиной. Мы зашушукались, забыв встать.

– Владимирский, что за бардак? – крикнула она резко, и мы, опомнившись, вскочили с мест.

– Отставить! – скомандовала старший лейтенант.

Мы с шумом сели.

– Встать!

Мы встали.

– Здравствуйте товарищи матросы!

– Здравия желаем, товарищ старший лейтенант! – проорали мы что есть силы.

Женщина поморщила носик. Густо подведенные глаза ее были черными, как угли.

– Вольно, садитесь. Старшина, ты тоже садись. Итак, я у вас буду преподавать товароведение. Старшина вам раздаст тетради и ручки. Время занятий – вторник и четверг, с 10-00 до 12-00 и с 14-00 до 16-00 соответственно. Вопросы есть?

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! – сказал Колесов, здоровяк с наглым лицом.

– Во-первых, встать! – Женщина чеканила каждое слово. Небольшой акцент делал ее речь еще более неприятной. –  Во-вторых, почему не брит?

– Станок украли, товарищ старший лейтенант. А как вас зовут?

Все захихикали, а Владимирский покраснел, как рак.

– Венера Ахмедовна. Но обращаться ко мне вы будете по уставу. Еще вопросы?

– Никак нет! – ответили мы хором.

Венера посмотрела на нас более благосклонно, и Владимирский даже как-то подрос.

– До свидания товарищи матросы! – сказала она на этот раз спокойнее.

Мы снова вскочили с мест и прокричали:

– До свидания, товарищ старший лейтенант!

На этом наше первое занятие было закончено. Когда Венера ушла, Владимирский, немного замявшись, поправил ремень и сказал: ”Вольно, cесть!..Я щас!”, и скрылся следом.

Мы загудели.

– Видал, какая! – басил Колесов, показывая руками округлости. – Наш-то Владимир, как пацан покраснел. Чего-то здесь не то, наверное он того…

– Накрашена как б…дь! – возразил ему Смирнов. – Тоже мне, Венера Милосская!

Мы засмеялись.

– Да ладно,  – не унимался Колесов. – Тебе бы и такую сейчас.