Но я бы согласился с пессимистами в том, что публикации минувшего десятилетия в толстых и не очень толстых журналах, в мало– или многотиражных книгах, долженствующих вроде бы поднять планку художественности и мастерства, в действительности снизили её. Но при этом существенно расширили диапазон творческих изысканий.

Я называю это «опьянением свободой».

Когда было многое под запретом, Слово позволяло себя раскрыть настоящим мастерам, делясь тайной многозначностью многомерности, мощью, неподвластной даже времени. Снятие запретов, в том числе нравственных и профессиональных, породило вал словесных поделок, обманок, в которых преобладает смысл поверхностный, одномерный, а оттого практически не воздействующий на внутренний мир, душу человека. А зачастую и дезориентирующий, развращающий, лишающий той самой духовной силы, которая и делает человека человеком. Самыми многотиражными, востребованными издателями, которые утратили просветительский дар, стали поделки ремесленников строчкогонства, подражательства.

Но нам надо было и это пережить в начале двадцать первого века, освоив эти негативные уроки. И, на мой взгляд, в это десятилетие литературный процесс прожил три жизни, три этапа.

Первый этап. БЕЗ ЦЕНЗУРЫ

1. ПОЭЗИЯ КАК ПРЕДОЩУЩЕНИЕ

Вот уже десять лет я читаю замечательную поэзию. Именно поэты первыми начали латать пробитое, прорванное матом, криминальным жаргоном и скудоумием поле русской словесности. Есть поэты, с которыми мы вместе прожили и пережили это десятилетие, осмысливая себя, время, страну, неустанно трудясь, противостоя разлагающей заразной деградации.

В 2001 году на страницах «Южной звезды» появилась подборка ставропольчанина Сергея Сутулова-Катеринича. И в ней стихотворение

РОЖДЕСТВО-2000

Версия «Лексикон»,

Словно дряхлый комод…

Выскочи на балкон:

«Батюшки! Новый год!»

Радостно одному -

Брошенный, как пятак…

Клином на Колыму

Мыслей плывёт косяк.

Холодно. Горячо.

Хохотом душишь стыд.

«Come in», – ворчит сверчок.

Он за камином спит.

Выключи телефон -

Можно на целый век.

Рубрика:

«Божий сон».

Версия:

«Человек».

Лампочка над столом -

В тысячу Ильичей…

Скоро покинешь дом

Царственных рифмачей.

Вольно верстай судьбу:

Свечи, вуаль, Версаль.

Точка. Тире. Табу!

Водка, селёдка, Сальск.

Выруби патефон

Точно на слове «Ночь».

Паспорт. Графа «Дракон».

Лекция «Сын и дочь».

Празднуй безумный сплин.

Синий кружится снег.

Радиус именин,

Чистых, как первый грех.

Вечное волшебство.

Десять заветных тем.

Рубрика:

«Рождество».

Версия:

«Вифлеем».

Это стихотворение, вобравшее в себя и далёкое и близкое прошлое, личностный опыт и боль, понимается как ожидание… Мессии ли, возрождения силы Слова, мощи русского языка, а вместе с ним и общества… Неважно чего, главное, оно – это явление, скажем так, истинного, – уже ожидается, уже предопределено, как восход солнца в кромешной ночи, хотя ещё абсолютным большинством не прочувствовано.

Предвидение – это удел поэта.

Но как выстоять перед напором пошлости?

Как не потерять себя, ожидая мессии?..

…В 2002 году на страницах журнала опубликована подборка Владимира Шемшученко из Ленинградской области. Вот его рецепт спасения.

МАРИНЕ

Туда, где красные цветы,

Туда, где добрый – значит сильный,

Давай сбежим от суеты,

Давай оставим этот пыльный

Усталый город на Неве…

А там, в нескошенной траве,

Совьём гнездо, как перепёлки,

И утром хвойные иголки

В твоих прекрасных волосах

Я поцелую…

Есть в лесах

Поляны, где гуляет ветер,

И все мелодии на свете

Искрятся в птичьих голосах.

Поэт – это камертон общества и времени. Фальшь событий заставляет его, чтобы не сбиться с истинного ритма, не принять фальшивую ноту за настоящую, искать спасения в неподвластном человеку, в вечном, по мерилам человеческой жизни. А вечное в нашем, мучительно изживающем безверие обществе –