Конечно, ни один специалист уже не отрицает, что в процессе образования Киевской Руси и древнерусской народности участвовало несколько различных этносов, что в политической структуре Древнерусского государства сочетались разные формы управления и что название «Русь» имеет изначально неславянское происхождение.

Кто были эти русы, как повлияли они на формирование социально-экономической и политической системы Руси – все это порождает узел пока не разрешенных до конца проблем, неразрывно вплетенных в общую картину истории Юго-Восточной Европы конца I тысячелетия н. э. Именно изучение данной территории, особенно областей, соседствовавших с землями восточных славян, может внести некоторую ясность в вопрос об истоках Руси.

Вполне понятно, почему проблеме этнической принадлежности племени «русь» уделяется столько внимания. Русы, согласно свидетельствам современников, являлись социальной верхушкой Древнерусского государства. Об этом писали и арабские географы еще в IX веке, и византийский император Константин Багрянородный – в X в., и другие.

Многочисленные раннесредневековые источники, упоминающие русов, часто противоречат друг другу и в локализации «руси», и при описании социальных отношений, хозяйственного уклада, обрядов. Различные византийские, немецкие латиноязычные, восточные письменные источники располагают русов во многих, даже не связанных между собой торговыми путями, районах Европы от Уральского хребта и побережья Каспия до западной Прибалтики и германских земель (причем включая территории, на которых нет археологических подтверждений присутствия славян).

В древнерусских свидетельствах также нет единства: уже Повесть временных лет дает две версии: «киевская» выводит полян-русь из Норика, «новгородская» производит горожан «от рода варяжска», а княжескую династию – от варягов-руси. Автору «Слова о полку Игореве» не известен ни тот, ни другой вариант. В русских летописях и польских хрониках XVI–XVII вв., среди многих других присутствующих там версий, утверждается сарматское происхождение Руси.

Поскольку историография этой проблемы развивалась в русле «моноцентризма» локализации русов (усилия были направлены на поиск одного племени русь, которое можно расположить в одном месте), значительное число источников по проблеме, будучи известным уже в XVIII в., оставалось не исследованным. Информация же, содержащаяся в письменных памятниках, удостоенных научного комметария, была «распределена» между различными концепциями: сторонники славянского происхождения русов использовали данные одной из арабо-персидских традиций, византийские сочинения, Никоновскую летопись, Степенную книгу, «полянскую» версию Повести временных лет, отождествляющие русь и славян, норманисты – «Варяжскую легенду», германские средневековые хроники, другую часть восточной георафической и исторической литературы, четко разделяющие эти два этноса.

Однако среди моря свидетельств современников о русах существуют источники, несущие столь важные данные, что обойти их стороной не имела права ни та, ни другая научная школа. Это сообщения о русах с каганом во главе, содержащиеся в Бертинских анналах Франкской империи под 839 г., а также в аутентичных (то есть современных) восточных историко-географических сочинениях.

Бертинские анналы, точнее, та их часть, которую приписывают св. Пруденцию Труасскому, сообщают о прибытии посольства византийского императора Феофила в столицу франков Ингельгейм к Людовику Благочестивому, причем вместе с этим посольством были послы и другого народа, называвшие себя росами (Rhos), а своего правителя – Каганом (chacanus). Феофил просил императора франков помочь им вернуться на родину, поскольку ближайшие пути туда были перерезаны «варварами, очень жестокими и страшными народами». Распросив послов, Людовик заподозрил в них «свеонов» (esse Sueonum). прибывших с разведывательными целями