РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Да, интересно, как? (С удивлением смотрит на «Квадраты».)

ГЛЕБУШКА. Надо полагать, боком.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Думаете?

ГЛЕБУШКА. Ну а вы по-другому попробуйте. Я посмотрю.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Честно говоря, не хочу.

МИХАИЛ (переходя на доверительный шепот и оглядываясь по сторонам). Это что, Ромыч. Гробами же еще и революции поддерживать можно.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Это еще как? Не понял.

МИХАИЛ. Ну сам подумай, чё гробы порожняком на Запад гонять? Вот сейчас шотландцам помогаем.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. И что же вы им поставляете?

МИХАИЛ. Что-что?! Волынки для переворотов. (Начинает громко ржать.) Но я тебе, Ромыч, этого не говорил.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ (снова кашляет, тушит сигару в квейке). Вы, Кряжистые, даже как-то выросли в моих глазах… В своем цинизме. Молодцы.

ГЛЕБУШКА. Не циничней жизни, Роман Андреевич.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Ну да. Согласен. Какая-то мысль в голове всё вертится и вертится… Год, значит, этим занимаетесь… Авиалинии, гробы… А акционеры кто? Ах, ну да, что это я глупые вопросы задаю… (Задумчиво выуживает из споррана таблетницу, наливает в фужер виски, запивает пилюли.)

ГЛЕБУШКА. Роман Андреевич, слушайте, а чем это вы закидываетесь, если не секрет?

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Это от давления.

ГЛЕБУШКА. «Колеса» с алкоголем?

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. А какая разница?

ГЛЕБУШКА. Никакой. Просто вштыривает, наверно, неплохо. Да, Боряйла?

БОРИС (Глебушке). Матери только не говори.

ГЛЕБУШКА. Про Мишу тоже?

МИХАИЛ. Меня вроде отпустило. Я ж чутка только. Побаловаться.

ГЛЕБУШКА. Зато Бореньку, я смотрю, так и не взяло. Совсем толерантный стал.

В этот момент в залу входят Каролина Карловна, Лизон, Настенька и слуги. В руках у них блюда.

ЛЕОН. Мясо! (Пауза.) Sir!

КАРОЛИНА КАРЛОВНА. А вот и баран! К столу мальчики! Ох, и накурили!

Мужчины поднимаются и проходят к столу. По пути Роман Андреевич заворачивает к трону и вытаскивает несколько бутылок из каркаса. Смотрит на дорогие этикетки, возвращает на место, вытягивает бюджетные «Johnnie Walker» – «Red» и «Black Label».

ГЛЕБУШКА. О! Чую запах паленого агнца!

НАСТЕНЬКА. Мы его частично спасли.

ГЛЕБУШКА. А мы его по полной накажем! Жрать хочу – сил нет. А то в самолете эти термообеды дурацкие. Толком и не поешь, измажешься только весь. Надо Светлане Николаевне сказать. Не бережет она свои авиалинии. Глядишь, семья Кряжистых такими темпами скоро по миру пойдет.

МИХАИЛ. Не пойдет, на.

ГЛЕБУШКА. Ах, ну да. У нас же дотации, гранты. Гробовые.

Все усаживаются за стол. Лизон ставит тыкву от Swarovski в центр накрытого стола.

Леон с Бенедиктом разрезают барана. Кладут каждому по куску. Накладывают запеченную картошку.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ (Леону). А мне приготовили?

БЕНЕДИКТ. Ask, Роман Андреич. Уральские.

Бенедикт со словами: «Sorry, что не в масть» снимает колпак, закрывающий серебряный поднос, и ставит перед олигархом глубокую деревянную миску под хохлому – с пельменями. Рядом кладет расписную под палех ложку.

ЛЕОН. Кисель будете? Вы просили.

РОМАН АНДРЕЕВИЧ. Ага! Сварил всё-таки. Наливай!

Леон подхватывает глиняный кувшин. Плещет кисель в олигархическую кружку-гжель.

ЛЕОН. Кому еще?

ГЛЕБУШКА (вооружается вилкой с ножом). Никому. Мы не для этого уезжали. Знал бы, чебуреков вам из Москвы привез. Какие у нас разносолы в Москве, Роман Андреевич! Беляши, шаурма, пирожки с мясом. А начинка! Купи пять чебуреков и собери кошку. (Лизон смеется.)

КАРОЛИНА КАРЛОВНА. Помолчи, Глеб! А вы почему, Роман Андреевич, барана не едите?

РОМАН АНДРЕЕВИЧ (поглощая пельмени). А надоела мне эта зáмковая кухня. Хочется чего-то родного.

ГЛЕБУШКА. Коммунального. Вы валенки специально не носите, чтоб никто не догадался? Или ножки преют?