Для древнего человека нет никакой пропасти между ним и животным миром. Он рассматривает животных прежде всего как существа, равные ему не только физически, но и социально. Окружающий мир для человека населен просто разными племенами с таким же социальным устройством, как у него, и отношение к этим племенам то мирное, то враждебное, смотря как проявляется отношение самих животных к нему. И наши предки принимали исключительные инстинкты животных за проявление высшего разума, считая некоторых не только равными себе, но и превосходящими его самого (Л.Я. Штернберг, 1936).

Древние славяне находили у себя черты медведя, другие племена отмечали сходные со своими черты иных животных, например сарацины находили у себя сходство с вепрем, румыны – с выдрой, турки – со змеем, литвины – с туром.

Сказки о животных органично сочетают в себе другие сюжеты (бытовые и волшебные), и порой границу между жанрами провести вовсе невозможно. Мифопоэтические представления о природе, выражающие при помощи образов животных и птиц определенное познание мира, переплетаются в сказках с живыми наблюдениями за звериными повадками, являют постепенно крепнущий дух соперничества между человеком и животным, отстаивание своих прав на жизнь, борьбу за добычу и территорию.

Бытовые сказки и сказки о животных отличают необычайный оптимизм и мягкий юмор, пронизывающий повествование.

По мере того как человек становился сильнее и увереннее в себе, фольклорные образы животных приобретали другую, более «снисходительную» окраску: волк из злодея превращался просто в глупца («битый небитого везет»), грозный медведь, тотемное животное, наделялся добродушием: велела Машенька отнести старикам гостинцев – он и понес.

Для других сказок, бытовых (новеллистических), характерно противостояние социальных героев: мужик (его сын или дочь) тягается умом и сообразительностью с купцами, попами, а то и с самим царем. Большое внимание уделяется семейным конфликтам с неверной, болтливой или «задорной» женой, с младшим братом (сыном) дураком, которому неизменно сопутствует удача («дуракам счастье»), несмотря на природную глупость.

Особую группу составляют сказки о черте, уступающем мужику в любых состязаниях, гораздо более простодушном и бесхитростном, чем сам мужик, который с легкостью осваивает небесное (подземное) царство, где, не стесняясь высоким соседством, ставит трактир, преследуя и получая лишь свою выгоду.

Антропоморфизм русской природы в фольклорных произведениях касается не только Матери Сырой Земли (см. Мать Сыра Земля), но и деревьев, в первую очередь дуба и березы, способных разговаривать, давать советы и прогнозировать дальнейшее течение событий. Деревья в сказках – верные друзья и помощники человека, они укрывают от врагов, дарят волшебные предметы, открывают клады и тайны, вознаграждая героев за труд и терпение.

Фольклор принято отождествлять с народной традиционной крестьянской культурой. Не отвергая общепринятого мнения, необходимо прояснить несколько моментов, позволяющих на стадии появления фиксированных культурных текстов проследить особенности семантики древнерусского языка.

Согласно исследованиям (И.И. Бахтин, 1982), первая запись русской сказки появилась примерно 470 лет назад при следующих обстоятельствах. В 1525 г. царь Василий Иванович отправил посольство в Рим к папе Клименту VII. Среди русских послов был образованнейший, знавший несколько иностранных языков князь Дмитрий Герасимов.

Итальянский историк Павел Иовий Новокомский написал исследование о России, во многом основанное на блестящих рассказах Герасимова, где и была найдена первая запись русской сказки «О поселянине и медведице». Сказка содержала историю о провалившемся в дупло, желающем полакомиться медом селянине, который выбрался из западни, где просидел трое суток, благодаря наведавшейся туда медведице. Сказка была, согласно этикету тех времен, рассказана на латинском языке, а затем переведена на русский.