Среди эмигрантов были группы, которые находились в списке особо опасных врагов рейха. Прежде всего это были эмигранты еврейского происхождения, пострадавшие вместе с еврейской диаспорой Югославии. Уже 16 апреля 1941 г. в Белграде появились развешанные немцами плакаты с сообщениями о том, что под страхом смертной казни все еврейские жители Белграда должны собраться 19 апреля перед зданием городской полиции. Дальнейшей судьбой этих несчастных были страдания и смерть в лагере Баница, в пригороде Белграда. По завершению этой операции гестапо перешло к поиску «скрытых евреев», в том числе в рядах российской эмиграции>211. Судьба тех, кого подозревали в еврейском происхождении, была различна. Более богатые и ловкие находили способ спастись. Например, Г.И. Флекснер занимался скупкой золота и драгоценностей у эмигрантов, а также держал ювелирную лавочку, на открытие которой в двадцатые годы получил ссуду от местной еврейской общины. Ситуация, таким образом, выглядела фатально, но вскоре в его досье в гестапо появилась справка о том, что он страдает от ряда смертельных, неизлечимых и хронических болезней, ввиду чего преследование было временно приостановлено. Вскоре следователь СД подшил к делу и справку «Бюро по делам русской эмиграции» об абсолютно арийском происхождении ювелира. И, в конце концов, Г.И. Флекснер предьявил немецким следователям документ, свидетельствующий о том, что он является гражданином нейтрального государства – Швеции. Проверивших документ и убедившихся в его аутентичности следователей гестапо просто потряс последний факт, т.к. они никак не могли понять, как этот ловкий россиянин, не покидавший Белграда, смог так быстро получить шведский паспорт>212. К сожалению, такая ловкость и финансовые возможности были, скорее, исключением в рядах российской эмиграции еврейского происхождения. Куда ближе трагическому правилу была судьба Самуила Ровинского, работавшего до начала Второй мировой войны врачом в г. Лазаревац неподалеку от Белграда. Еще до войны он женился на сербской медицинской сестре, с которой работал, и, таким образом, полностью интегрировался в жизнь этого сербского местечка. У своих пациентов Ровинский пользовался заслуженным авторитетом не только как образованный специалист (он с отличием окончил Харьковский университет), но и как просто добрый человек, который лечил бедных пациентов бесплатно. После его ареста в 1941 г. более ста сербов, его знакомых, соседей и пациентов, написали прошение на имя министра внутренних дел Сербии, чтобы последний убедил генерала Недича обратиться с личной просьбой к гестапо о его освобождении. В результате Ровинского отпустили на свободу, но вскоре немцы передумали и вновь приняли решение его арестовать. Доктор Ровинский попытался скрыться, и тогда люди, подписавшие петицию об его освобождении, были арестованы в качестве заложников. Несчастный доктор вернулся домой, простился с семьей и повесился на пороге собственного дома>213.
Нацистское правосудие проявило интерес и к судьбе масонов в Сербии>214 , среди которых были и русские эмигранты. Гестапо задерживало и допрашивало каждого эмигранта, склонного к переоценке своих взглядов на большевистский режим в Москве или проявившего хоть какой-то интерес к деятельности советского посольства