Часть политического центра, поддерживавшая реформаторов, была готова согласиться на интеграцию РФ в сообщество Запада, но лишь со всеми присущими ей качествами и амбициями.
В 1992 году в проекте Концепции обеспечения безопасности и военной доктрины Российской Федерации было заявлено, что Россия имеет все основания оставаться одной из великих держав. В 1990-е годы представления большей части российской верхушки о статусе России как великой мировой державы не изменились.
Для элиты и значительной части общества мировая гегемония любой иностранной державы традиционно была высшей степенью угрозы для национальной безопасности. Провозглашенный Джорджем Бушем – старшим на рубеже 1990-х годов New World Order воспринимался в одном ряду с германским Neue Ordnung начала 1940-х годов.
После Второй мировой войны, в условиях крайнего истощения сил или полной капитуляции, в ситуации «двойной угрозы» со стороны СССР и действовавших с ним заодно местных коммунистических партий государства Европы не столько признали, сколько призвали американскую гегемонию. В конце XX века для Российской Федерации не существовало таких угроз, которые вынудили бы ее руководство обращаться за помощью в США. Не было в РФ и стимулов, двигавших элитами стран Центральной и Восточной Европы на рубеже 1990-х годов, – освободиться от доминирования Москвы и закрепить свою принадлежность к Западу, Европе, подстраховавшись от возможной нестабильности и эвентуальных притязаний с Востока. Ощущавшиеся российскими элитами в начале 1990-х годов угрозы носили дисперсный характер, поэтому они больше дезориентировали, чем сосредоточивали внешнеполитическую мысль.
Попытка Бориса Ельцина и Андрея Козырева установить на основе равного партнерства привилегированные отношения с Вашингтоном не увенчалась успехом. В 1992 году Джордж Буш – старший отверг предложение Ельцина о заключении формального союза между РФ и США как бессодержательное. По оценке американского Белого дома, ситуация в России в то время была еще весьма неопределенной. Американская администрации ставила перед собой задачу избежать реванша коммунистов-империалистов и упорядочить управляемость РФ. США и Западная Европа стремились обеспечить соблюдение Москвой обязательств СССР, касающихся договоров о контроле над вооружениями и выводе войск из Германии.
Избрание в 1992 году президентом США Билла Клинтона привело к коренному повороту в их российской политике. Осторожно отстраненный, инерционный в отношении к СССР курс Джорджа Буша – старшего сменился политикой, исходящей из того, что главной проблемой США стала не сила России, а ее слабость. В меморандуме президенту Клинтону его близкий сподвижник Строуб Тэлботт суммировал значение РФ для Соединенных Штатов: источник сырья, рынок для американских товаров, младший партнер США на международной арене. Тогдашние устремления руководства России в целом соответствовали американским интересам.
Это был принципиально новый взгляд на Россию, переводивший ее в другую, с точки зрения Вашингтона, категорию государств. Клинтон и Тэлботт были активистами, а не созерцателями. Они считали, что именно характер политического режима в России определяет направленность ее внешней политики. Исходя из этого, подход демократов основывался на активной вовлеченности США в процесс трансформации РФ во всех важнейших сферах ее жизнедеятельности. Одновременно с этим Вашингтон стремился: привести международную роль России в соответствие с ее новыми ограниченными возможностями; компенсировать свои внешнеполитические шаги символическими жестами или непринципиальными уступками РФ и формальным отношением к ней как к великой державе. Это подыгрывание имело определенный эффект и успех. Владимир Лукин, будучи послом РФ в США в 1992–1993 годах, с иронией заметил в адрес российского политического истеблишмента: «Называйте великой державой, а там делайте, что хотите».