«От Советского Союза еще очень многое зависело, СССР еще оказывал значительное влияние на самые различные процессы на всех континентах. Отсюда – претензии на новое советское мессианство, и отчаянное желание разработать принципы “нового мышления” не только “для себя”, но и для “всего мира”, отсюда – глобальный размах внешнеполитических планов и программ горбачевского руководства».

Андрей Вадимович Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД)

Не Рейган и не Тэтчер, а именно Горбачев стал инициатором изменений, приведших к окончанию холодной войны. В начале перестройки государства Запада относились к ней настороженно или прохладно. Весной 1985 года ожидались продолжение прежнего курса или активизация традиционной политики Советского Союза. Скепсис в отношении перспектив сотрудничества с ним преобладал в США и Европе до конца 1988 года, а в Японии еще дольше.

Цели Запада на завершающем этапе холодной войны, в отличие от глобалистских устремлений горбачевского руководства, были прагматичны и консервативны. Среди них были: сокращение советского военного потенциала; ограничение влияния СССР в странах третьего мира; либерализация режимов Центральной и Восточной Европы. В последнем случае максимум в желаемом результате заключался в финляндизации (в подчинении политике большей соседней страны при номинальном сохранении суверенитета). После выполнения этих условий Запад был готов встроить Советский Союз в международную систему, сотрудничество в которой осуществляется на основе принципов, изложенных в 1967 году в известном докладе премьер-министра Бельгии (1965–1966) Пьера Армеля. В состоянии системного аутсайдера СССР вполне устроил бы США и Западную Европу. Лидеры Запада не обольщались. У них присутствовали традиционные связанные с Советским Союзом озабоченности: совершенствование своего ядерного оружия, наступательный характер советской военной доктрины, жесткий контроль СССР своих союзников по ОВД и другие.

В представленном в апреле 1989 года Валери Жискар д'Эстеном, Генри Киссинджером и Ясухиро Накасонэ докладе Трехсторонней комиссии признавалось, что перестройка являлась радикальной трансформацией советской системы, приближающей Союз ССР к западным представлениям о рыночной экономике и демократическим институтам. Кроме этого, в докладе говорилось о том, что исход перестройки не предопределен. Считалось, что она могла закончиться реакционным переворотом и возвратом к диктатуре. В дни августовского путча 1991 года президента Джорджа Буша критиковали за то, что он не осудил Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП) и сделал слишком большую ставку на Михаила Горбачева. К этому периоду истории относятся первые серьезные размышления на тему о том, как уберечься от последствий распада Советского Союза.

В конце 1980-х годов на Западе признавали, что внешнее влияние на развитие ситуации в СССР могло быть только опосредованным. Перестройка получала из-за рубежа лишь моральную поддержку. В 1991 году США и Западная Европа предприняли слабую попытку практически помочь Михаилу Горбачеву, но не знали, как именно это следовало сделать. Советский Союз нуждался в кредитах, но многие на Западе считали его экономику нереформируемой, а ее кредитование – бессмысленным. Плана Маршалла для СССР не предполагалось. На встрече с «Семеркой» в Лондоне в июне 1991 года у Михаила Горбачева не было даже экономической программы. Но даже если бы она и была, Советский Союз все рано мог рассчитывать только на гуманитарную помощь себе. Когда после провала августовского путча обозначилась перспектива распада СССР, западных кредиторов волновала проблема признания Россией советского внешнего долга. Созданный с целью не допустить передачи Советскому Союзу передовых западных технологий Координационный комитет по контролю над экспортом продукции стратегического назначения и научно-технической информации (КОКОМ) пережил СССР и был ликвидирован только в 1992 году.