Сегодня в Санкт-Петербурге и других городах России подобные картины можно увидеть очень редко. Теперь толпы бомжей, нелегальные продавцы и деградация гораздо чаще встречаются на вокзалах Милана, Рима, а также в других крупных итальянских и европейских городах. Не говоря уже о катастрофической ситуации в некоторых мегаполисах США, где есть целые кварталы, сплошь населенные наркоманами, которые бродят по улицам, как зомби.

Замечу, что станции метро в Санкт-Петербурге всегда были замечательными и обслуживание метрополитена уже тогда было очень эффективным. Помню первое впечатление от красной мозаики на станции «Маяковская», от памятника Пушкину на «Пушкинской», от внутреннего убранства станции метро «Площадь Восстания», больше похожей на театр. Не говоря уже о станции метро «Автово», самой красивой станции метрополитена, с мраморными колоннами, богато отделанной витражами и декоративными элементами. Помню, что рядом со станцией метро «Автово» располагалась барахолка, где можно было найти что угодно, от нелегальных вещей до всякого хлама, от транзисторов советских времен до по-настоящему винтажной бытовой техники. Предполагаю, что рынок всё ещё существует, хотя его наверняка почистили и организовали лучшим образом. Однажды я сводил туда своего брата Массимо, когда он приехал ко мне на свадьбу. Он накупил себе советской «техники» и артефактов, которые до сих пор с гордостью выставляет на своей вилле в Орвието.

Моя студенческая жизнь была неплохой. Ольга меня всячески поддерживала. Она зарабатывала 1000 долларов в месяц, что по тем временам в Санкт-Петербурге, было весьма прилично. При этом мы бесплатно жили в квартире её сестры. Ольга работала в компании, которая занималась закупкой и продажей военно-морских запчастей. Каждую неделю она получала 250 долларов наличными, серой зарплатой. Деньги выплачивали раз в неделю, иначе русские спускали бы всю месячную зарплату за раз. Некоторые были способны пропить все деньги за выходные, а потом выпрашивать аванс, чтобы дотянуть до конца месяца. Мы ходили обменивать доллары на улице у тех, кто менял деньги нелегально. В определенных точках города были и надежные менялы, но нужно было быть осторожным, чтобы не попасться на мошенничество. Менять с рук было выгодней, по сравнению с обменными пунктами, которых в то время было мало и где предлагались невыгодные курсы.

Различные продукты котировались и продавались не в рублях, а в УЕ (условные единицы – единицы измерения). Одна УЕ соответствовала сумме в рублях, аналогичной курсу доллара к рублю. Продажа за доллары была незаконной, но в УЕ платили в рублях, так что по сути это были просто виртуальные эталонные единицы. Обычно в УЕ указывались цены на квартиры, арендную плату, автомобили, телевизоры и бытовую технику. Это было связано с большой девальвацией рубля в 1990-х годах, когда продавцы, чтобы обезопасить себя, устанавливали цены в единицах измерения, каким-то образом привязанных к обменному курсу. Цена в УЕ оставалась неизменной, но изменялась сумма в рублях. После моего приезда в Санкт-Петербург подобное продолжалось недолго. Вскоре обменный курс начал стабилизироваться и цены стали отображаться исключительно в рублях.

Ольга в шутку называла меня «альфонс» – так в России называют симпатичных молодых людей, которых содержат богатые дамы в обмен на сексуальные услуги. Несмотря на то, что я был беден и не имел ни малейшего представления о том, чего я смогу добиться в будущем, Ольга очень верила в меня и умела смотреть на перспективу. Как-то её сестра ей сказала: «Кого ты выбрала, оказался содержанцем!». Эта та самая сестра, которая сначала позволила нам жить в своей квартире бесплатно, но потом, когда она приехала на отдых в Санкт-Петербург, без предупреждения, выгнала нас из дома. Она сделала это ещё до нашей свадьбы, но тогда мы уже имели лучшее экономическое положение и могли позволить себе снять на короткий срок красивую квартиру на Московском проспекте. Ранее мы были вынуждены снимать квартиру за 100 долларов в месяц, в печально известном районе Купчино, который находился всего на одну станцию метро дальше Звёздной, но в те времена представлял собой границу цивилизации. Я помню, как на лестницах висели ленты от мух, полные трепыхающихся насекомых. В квартире был советский ремонт, много пыльных книг, ковры на стенах и ужасно скрипучий диван-кровать. В более современных квартирах, вроде той, что была снята нами в следующем году на Московском проспекте, ремонт был гораздо приличнее и носил гордое название «евроремонт».