Лишь крохи….

……………………………………………….

……………………………………………….

«…унижение царит

Во всех долинах наших и дубровах!

Мы, дети солнца, солнца самого

Отжимки цедим, только и всего,

И униженье многовековое

Сквозит в траве, убоине, зерне,

И солнце наше только лишь вовне,

А не внутри нас блещет! Не живое,

Но косное нам подано с небес

Благодеянье…

а в саду чудес,

В той, в настоящей жизни мрак изринут,

Там солнцем дышит человекобог

Поскольку наконец-то изнемог

В потоке света облик наш звериный.

Там солнце – Царь! И все, кто там, внутри,

Ему равнопрестольные цари,

Там всё есть солнце, всякая частица

Чиста, равносоставна, горяча,

Там наша суть – суть самого луча,

Там нашей сутью солнышко лучится!

Вот, вот где сила светобытия:

Там, где и он, и ты – есть ты и я.

Но как достигнуть этого накала?

Вопрос!..

***

пора, пора начать с начала,

Пора опять вышвыривать в утиль

Архивы! Только страсть и юность – стиль

Атаки, авангарда, напряженья

В крови. А всеми проклятый фашизм

Страшон лишь как дрянной, расхожий «изм»,

Но кроется за ним живой, природный

Ритм утвержденья жизни и любви…

***

Сверхсмысл Преображения – в крови.

Ах, этот стиль опасен, агрессивен?

(Сам стиль, заметьте), это, мол, фашизм,

Мол, эту жуть, весь этот атавизм

Резон душить, пока ещё пассивен

И облечён в изящное, потом

Он, в мир войдя, мир обратит в дурдом…

***

Какая чепуха! Дурдом статичный

Царит века, внедрив тот ход вещей,

При коем правит бал седой Кащей,

Вполне бессмертный, даже симпатичный,

Умеренный в запросах здоровяк,

Незлобно- рассудительный мертвяк.

И всё живое, огненное, злое

Здоровой злостью жизни он мертвит,

Грядущий свет он тихо норовит

Оборотить в утихшее былое,

В холодное, приличное, во тьму

Привычную и властную ему.

Зачем? Сама же юность, отбесившись,

Перебродив, уляжется на дно,

Но огненное, чистое вино

Там станет солнцем, здесь преобразившись.

Так будем же как солнце!..» —

Прописал

Рецептик он… и долго блеял зал…

А я внимал и думал: Правый Боже,

Как попустил Ты этакую дрянь

Смущать сердца неопытные? Грянь,

Да так, чтоб огнь и мраз прошли по коже,

Чтоб перекрыл Твой глас весь этот бред!..

Но глас не протрубил. Не грянул. Нет…

14. Из главы четырнадцатой

(После пирушки у Никодима. Восстановлено не полностью)

……………………………………………………………..

……………………………………………………………..

…меж тем застолье, поднасытясь малость,

По закутам тихонько расползалось.

Пир затухал. Смолкал похмельный вздор.

В углу стола, повитый сизым дымом,

Сидел Донат, шептался с Никодимом,

Кивал и молча слушал «командор».

– «Ну отчего же? Дело, может статься,

И не пустое… можно попытаться…»

Поп грузно встал, прошёлся до окна

И замолчал, в пустынный глядя дворик…

Когда очнулся, странно тих и горек

Был смутный голос, речь была темна.

– «А зверь и не в накладе… вон, соседи,

Те держат на цепи, а я – в подклети.

В тепле и холе пёс жирует, кот,

Домашние… считаю и цепному

Порядком повезло. А вот лесному

Зверине горше. – В дикости живёт.

Свободный! Одинокий!.. А на чёрта

Такие привилегии? Не гордо,

Но ласково, умильно в терему

Зверьку живётся-служится… со смыслом!

А ежели поучишь коромыслом,

Так ведь урок, ведь я Господь ему!

Смотри какая радость озарила:

Произошла от Дарвина горилла!

Иль дарвин от Гориллы?.. Я уж сам

Запутался… и что? А то, что веря

В сей ужас, человек поверил – в Зверя.

Всевышнего – оставил. Небесам?

Он зверя возлюбил!.. Ручные твари

Прияли благодать, и вот, как баре,

Разнежась на кушетках, на коврах,

Жратву приобрели себе и Бога…

А в человеке завелась тревога.

И злость. И одиночество в мирах.

Кто Бог ему теперь? Он сам на грешной

Земле – Господь… изныл в себе, сердешный,

А к Богу не прибился… я о нас,

О православных – вяло, нерадиво,