Гремя цепью, из конуры выбежал Тобик, прыгнул парню на грудь, радостно повизгивая и виляя хвостом, стал лизать нос, щеки, жарко дыша. У сарая под навесом рыбак нащупал связку удочек, прихватил ведро с прикормкой и насадкой и, подняв кольцо на калитке, вышел на огороды.

На другом конце сада в тумане слышно было чирканье спичек и басовитый говор мужиков. Это заядлые рыбаки Буней, Лукич и Михеич спускались к реке. Гарик заспешил за ними, скользя по мокрой траве, стараясь не упасть. Уже внизу, у пристани, Буней удивленно спросил: «Гарик, никак ты? Ай рыбки захотел?» Уклончиво, ответив, что дед приболел, ухи просит, гремя цепью, отомкнул лодку, подождал, пока они разъедутся по своим местам. Следуя советам деда, причалил у вяза, за камышом, прикормил и забросил удочки.

Прохладой дышала река. На средине бил жерех, гоняя малька; справа буруном ходила щука. Не клевало. Высокие красивые поплавки торчали как вкопанные. Зевая и зябко потягиваясь, он тупо смотрел на них, беспрестанно курил. Простояв с час, а, может; и боле, решил подъехать к старикам, лодки которых темнели на той стороне. Туман начал рассеиваться под лучами восходящего солнца. День начинался. Причалив неподалеку и прикормив, не спеша забросил снасти, но увы и здесь не клевало. Невезуха, да и только.

– Вот тебе и уха, – завздыхал он, – засмеют девки. Уже не надеясь на удачу, выбросив почти полведра прикормки, сменив несколько насадок и еще дважды переехав, Гарик впал в уныние. От усталости и яркого света он надвинул на лоб красную импортную кепку и, вытянув ноги, опустился на локоть. Клонило ко сну. Вдруг сквозь дрему он не увидел, а скорее почувствовал, как красивый высокий поплавок чуть заметно присел и начал медленно, толчками подниматься кверху. По зеркальной глади пошли мелкие круги. Вот уже появилась красная полоска, затем синяя, поплав клонится на бок и «шлеп!» – падает. И хотя поклевки Гарик ждал давно, все же он ее прозевал, вернее, продремал. Встрепенувшись, правой рукой цапнул удочку, сделал подсечку. Мощная рыбина, сильными толчками, стараясь завести в траву и запутать леску, гнула кисть руки. Не допуская слабины, Гарик сдерживал ее порывы и толчки, а левой продолжал, выбирать леску. Она хоть и туго, но помаленьку подавалась. Удилище согнулось и потрескивало. Сжавшись в пружину, он медленно продолжал вываживать. Из воды с хлюпом показалась черная голова с вытянутыми губами и темно-красным туловищем. «Лещ! Да какой! Красавец!» – кровь гулко толчками ударила в виски, в голову, радостной теплой волной пошла дальше, «Тихо, не волнуйся», – успокаивал он себя и потихоньку начал подтягивать к лодке лежащего на боку, грузного широченного леща. «Не дай бог, какая-нибудь травка встанет на пути и все, конец», – подумал про себя. Но вода была чистой. Левой рукой взял подсак, правая держала на весу великана. Осторожно подведя под замершую рыбину, ослабил натяг лески.

Страшный удар хвостом, и сноп брызг на мгновение ослепил его. С трудом приподнял сачок, а лещ, скользнув ихнего в лодку, забился, загремел и поднял такой шум и тарарам, опрокидывая банки, коробки, что сидевшие неподалеку Михеич и Лукич дружно повернули головы, заперхали, мелко тряся плечами: «Эх, жлобина чертова, кто же так делает? Надо было подождать, пока он успокоится, затем вытащить крючок и, не спеша, перевалить его в садок». Борясь в лодке с бушевавшей рыбиной, Гарик корил себя, тщетно пытаясь распутать, скрученную в пучок леску. «Пропала снасть», – сокрушался он, проклиная свое нетерпение. Лещ был уже под сиденьем, на корме и воевал там с черпаком. «Хрен с нею, с леской, дома заново сделаю», – облегченно рванул он снасть, чуть не порезав пальцы. Руки, джинсы, кроссовки были обильно измызганы слизью леща. Продолжая возиться с ним, он ни на минуту не упускал из виду другой поплавок. Но все же, когда полез на корму, а затем распрямился, то увидел, что тот лежит, мирно покачиваясь на волнах. «Вот те и на!» – удивился он и хлестко, жадно подсек. Конец удилища согнулся, леска, натянутая неведомой силой, быстро пошла книзу. Гарик уперся ногами, схватился уже двумя руками, пытаясь удержать напор. Но жуткая, дикая сила гнула дальше, ниже. Сухо чмокнув, лопнула хваленая японская леска» Удочка, свистнув, взмыла кверху. Гарик качнулся назад, теряя равновесие, чуть не упал за борт. «Ну и боров, – вихрем пронеслось у него в голове. – Вот это да!».