Помолчали, задумчиво вороша мысли. Мальчишки, сбившись в кучу, играли в «битки», тюкая крашеными, коричневыми яйцами друго дружку. Чье яйцо крепче, тот и забирал себе треснутое пасхальное яичко. Беззаботное детство, счастливая пора.

– Да, без забора, да без запора не уйдешь нынче от вора, – задумчиво басит Мефодий, – а куды ж власти смотрють, милиция, – резонно вопрошает он.

– Милиция, – передразнил его дед Антон, – седни поймали, а завтра выпустили. Законы у нас дюже добрые. Вон у мусульман, своровал – рубят руку, другой раз полез – рубят голову. Вот так, брат, не шали. Да и к пустой избе замка не надобно.

– Вот это верно, – вскинулся совсем окосевший Михеич, – руби голову, чтоб другим неповадно было. Руби ее к энтой матери, – петушится он.

– Ну, вот опять за старое, руби да губи, ишь какой ты горячий, – накинулся на него молчавший до этого седой, как лунь, Лукич, – было это, проходили, проехали, наелись дальше некуда. Я как вспомню, бывало, со своей покойной Нюрой в постели боялся чего лишнего брякнуть. Чуть что – на бюро, в ЧК и, глядишь, пропал человек. Много перекосов в нашей Отчизне, – продолжает он, – то вправо, то влево нас водит в поисках правды, скользкая она, не каждому дается. Вот, вроде бы, и зажили неплохо да свободно, глядь, опять беда – денег нету. Ведь если здраво рассудить, цены б этой власти не было бы, если б у народа деньги были. Сколько товару всякого понавезли, иди на «толпу», покупай без «блату», не скупись, ан нет – нужда заела. Ну, даст Господь, и это переживем, – как всегда подытожил Лукич, глядя на своих односельчан.

– Поговорили, как меду наелись, – усмехнулся он в белую бороду, – пора и по домам. А еще я вам, братцы, вот что скажу. Главное для человека – это воля. А если б ее не было, черта с два мы вот так с вами калякали бы. Ну, бывайте здоровы, – махнул он на прощанье рукой и направился в проулок.

– И вот так завсегда, – восхищенно заморгал ресницами Буней, – за ним последнее слово, – потушил он цигарку, слезая с бревен.

Смеркалось. На серо-зеленом лугу, еще не усохшем после хилого половодья, дымкой стелилась за хатами речка, некогда полноводная и быстрая, а в последние годы пересохшая и заиленная. Желтые прошлогодние метелки камыша – «очэрэта», как копья Мамая, сте-

ной жались к болотцу. Вдали па холмах серел дубравой весенний, освободившийся от снега лес. В воздухе стояла пьянящая и возбуждающая вечерняя тишина. С труб тянуло сытым запахом Пасхи.

Ну что. пойдем завтра на зорьке посидим, попробуем, – толкал вбок вконец осовевшего Михеича заядлый рыболов Буней.

А как жа, заходи, пора, – бодрился тот, возясь со щеколдой калитки.

Пришла Весна. Весна-красавица, не дает она покоя людям, гонит рыбака на первую весеннюю рыбалку.

Весна, весна! И все ей рады,

Как в забытьи, каком стоишь.

И слышишь свежий запах сада

И теплый запах талых крыш.

И. Бунин

Уклейка, верховка, селявка, малявка, овсянка – каких только названий не встретишь у этой многочисленной мелкой рыбки – предвестницы летней рыбалки. Заядлые рыбаки: лещатники, сазанятники и прочие корифеи рыбной ловли – не вяжутся с ней и отзываются о ней коротко пренебрежительно: «Фу, мелочь!». А зря. Ведь ловля уклейки требует от рыболова настоящего мастерства, тончайшей техники, крепкой выдержки.

Что же за рыбка уклейка? Л. П. Сабанеев пишет: «Это, бесспорно, одна из самых обыкновенных и многочисленных наших рыб, почему, несмотря на свою незначительную величину, она пользуется всеобщей известностью. Большей частью уклейка имеет в длину около 15 см, в редких случаях 18 см». В наше время уклейка стала мельче. Уклейка, уклея – название татарское, древнее, видимо, произошло оттого, что в руках она легко расстается с чешуей, клеится. Нелегко, без усилий, взяв за головку двумя пальцами, можно очистить. «Уклейка очень красива, особенно когда поворачивается на солнце и сверкает своей серебристой чешуей. Спинка у нее серовато-голубая с зеленым отливом; бока и брюхо серебристо-белые с сильным блеском, верхние и нижние плавники серые, только последние при основании желтоватые, глаза серебристые», – так пишет о ней Л. П. Сабанеев. Лучше не скажешь.