– Виноват, доктор Буткевич, бес попутал, просто хотел показать московскому профессору, что и мы здесь не лыком шиты, но не сложилось, простите.

Больше инцидентов между ними не возникало, они даже подружились, и каждую субботу Борис и Татьяна были желанными гостями на шикарной вилле Авраама, расположенной в негевском оазисе, окружённом вечнозелёными кипарисами и пальмами.

Настроение Бориса в последние дни с крайне негативной отметки поползло вверх, неуклонно приближаясь к положительной. Ещё бы, ведь он теперь не месил своими кроссовками непролазное грязище на строительной площадке, а стоял за лекторской кафедрой и сеял, как говорится, разумное, доброе и вечное. Если по поводу доброго и вечного у Бориса всё-таки имелись некоторые сомнения, то разумное зерно в его лекциях точно содержалось. По крайней мере, он чувствовал, что, если бы в колледже деятельность преподавателя разрешали бы оценивать аплодисментами, то он, с большой долей вероятности, заслужил бы их с выкриками «браво». Истины ради, Борис радостно отмечал про себя, что у него ещё никогда не было таких толковых, сообразительных, а главное рациональных студентов. Правда всему этому предшествовала своя подоплека. В то время как в Москве его студенты являлись вчерашними школьниками, то здесь все без исключения уже были дипломированными специалистами в таких сложных областях как геофизика и геология. Если для московских студентов в стенах альма матер будущая профессия казалась призрачной и неосязаемой, то рационализм нынешних заключался в приобретений новой специальности как жизненно необходимой. Работать с такой аудиторией было легко и приятно. Они молниеносно схватывали изучаемый материал и также быстро и успешно применяли его на практических занятиях. В Москве Борис, будучи доцентом, не проводил практических занятий: для их реализации у него было два ассистента. Здесь же никаких помощников ему по штату не полагалось. Возможно, что в этом был свой смысл. Только сейчас он осознал, что для большей эффективности обучения лекционный материл и лабораторные занятия должен вести один человек, это, выражаясь философским языком, обеспечивает чуть ли не абсолютное единство теории и практики. В этом плане, имелся ещё один немаловажный для Бориса аспект. Учебных часов на лабораторные занятия выделялось в два раза больше, чем на лекционный материал. Поскольку он работал не на ставке, а почасово, то получалось, что благодаря практическим занятиям, его зарплата увеличивается в два раза, что для него было совсем немало важно. Сам факт присутствия Бориса в реальном времени на своём месте приносил ему не только какие-то денежные дивиденды, а и огромное морально-психологическое удовлетворение. Впервые за первый год пребывания в Израиле он почувствовал материальную независимость, уверенность, как в себе, так и в завтрашнем дне.

Ну а завтрашний день не замедлил наступить. «Omnia tempus habent», что в переводе с латыни означает «Всему – своё время». Подоспело время окончания курса, студентам в торжественной обстановке выдали дипломы, а Борис, соответственно, получил уведомление, что в его услугах технологический колледж больше не нуждается. Его благосклонно приняли на временную работу, извлекли из него, что требовалось для успешной подготовки студентов и без всяких аплодисментов выпроводили на исходные позиции. Теоретически исходной точкой считалась работа в компании Игаля Дотана. Когда Борис сообщил Игалю о своём переходе на преподавательскую работу, тот, не долго думая, схватил его за отворот тенниски и решительно заявил: