И моргала.

Она моргала быстро и явно специально, снова и снова, потом начала вертеть головой, сначала влево, потом вправо, снова выпрямилась и принялась моргать, раз, два, три, иногда больше, потом девять раз и даже тринадцать, быстро и напряженно.

Ричер удивленно уставился на нее.

И тут грузовичок, стоявший за ними, начал громко сигналить. Джек посмотрел на дорогу и обнаружил, что «Додж» сдвинулся с места. Он включил зажигание и догнал его. Очевидно, копы из Айовы поставили на дороге посты, так же как полицейские из Небраски. Все машины стояли в правом ряду. Потенциальный хаос, если не считать того, что двое копов находились снаружи, держали в руках красные фонарики и управляли движением. А кроме того, здесь действовало что-то вроде закона доброй воли или здравого смысла, характерного для Среднего Запада. То и дело возникали ситуации под знаком «после вас, сосед». Ричер прикинул, что задержка займет минут десять. Ерунда, ничего особенного.

Он посмотрел в зеркало.

Карен Дельфуэнсо снова начала моргать.

Соренсон еще два раза просмотрела интересовавший их отрывок записи в четверть часа – один раз назад, другой вперед, оба на большой скорости. Как и вначале, она увидела «Мазду», и снова ничего, пока через пятнадцать минут на двухполосной дороге не появились случайные машины – пикап, направлявшийся на юг, и седан, который ехал на север.

Ставки.

– Юг по-прежнему кажется вам бессмысленным предположением? – спросила она.

– Абсолютно, – ответил Гудмен.

– Вы уверены?

– Там ничего нет.

– Можете поставить на это свою пенсию?

– И дом.

– А последнюю рубашку?

– Первого внука, который у меня родится, если хотите.

– Ладно, – сказала Соренсон. – Они поехали на север. А знаете, что? Мы их видели.

– Где?

– Вот здесь, – ответила Соренсон и остановила пленку, на которой мимо проезжали обычные машины, когда направлявшийся на север седан промчался перед грузовиком, ехавшим на юг.

– Они в седане, – сказала она. – Иначе не может быть. Единственная машина, которая направляется на север. Они пятнадцать минут что-то делали, затем вернулись на дорогу, объехав бар с южной стороны, а не с северной. Это единственное логичное объяснение.

– И что они делали пятнадцать минут?

– Я не знаю.

– Задержка в пятнадцать минут без уважительной причины – это серьезно, если ты бежишь с места преступления.

– Значит, у них была причина.

– Я слышал, как включилась охранная сигнализация какой-то машины примерно в двадцать минут первого, – сказал паренек, стоявший за прилавком.

Соренсон посмотрела на него.

– И тебе не пришло в голову сообщить нам об этом раньше? – спросила она.

– А с какой стати? Вы не спрашивали. И не объяснили, что вам нужно. До сих пор. Да и все равно, я только сейчас вспомнил.

– В двадцать минут первого?

– Примерно.

– Точно сигнализация машины?

– Точно. И очень громко. Единственное развлечение, которое мне выпало за всю ночь, пока не приехали вы.

– Где?

Мальчишка махнул рукой.

– Там, – сказал он. – Вполне возможно, что за баром Мисси Смит.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарила его Соренсон.

– Итак, вывод таков: они потратили пятнадцать минут, чтобы угнать машину, на которой потом уехали? – проговорил Гудмен.

– Возможно, а может, и нет. Но в любом случае сигнализация – это еще одна причина, по которой официантка могла выглянуть из задней двери. Например, волновалась за собственную машину. Нам нужно немедленно ее найти. Пришла пора постучать в несколько дверей.

Гудмен посмотрел на часы.

– Давайте не будем терять время, – сказал он. – Преступники, наверное, уже около дорожных постов. Вам следовало поставить их в ста милях, а не в восьмидесяти.