Боевик напротив и возрастом, и роскошной ухоженной бородой, и властным голосом вполне тянул на командира. Голос был густым, рокочущим. Вслед за протянутой рукой на Крупину обрушилось возмущенное: «Женщина!». Наталья усмехнулась. Она сейчас вся обратилась в слух – не раздастся ли сейчас позади еще один, или несколько звуков, пусть не таких громких, которые означали бы, что ее беседе с бородачом могут помешать. Даже стянула с головы платок. Глаза боевика, зло поблескивавшие поверх жестких черных волос, вдруг стали округляться, заполняться изумлением, а потом настоящей паникой. Даже голос его потерял мощь, когда он явно непроизвольно вытолкнул из себя слово, которое Серая Мышка совсем не ожидала услышать: «Шайтанкыз!».

Она метнулась вперед – не для того, чтобы вбить обратно в глотку это слово, которое, как известно, не воробей. Ее жесткий удар, заставивший заполненные ужасом глаза закатиться, а мощное тело сползти по стеночке на одеяло, точнее курпачу, как правильно называлось это длинное стеганное ватное изделие, был необходим и самой Наталье, чтобы перевести дух; понять, с какой стороны к ней сейчас выползло далекое прошлое. Времени ей понадобилось совсем немного – как раз, пока Мышка пробежалась по другим комнатам, по крошечной душевой и просторной кухне-столовой, тоже одарившей запахами из прошлого – и убедилась, что больше желающих пострелять из автомата Калашникова в квартире нет.

– Четыре, с грузином пять.

Наталья помрачнела. Она, как и всякий нормальный человек, не любила «вариант ноль». Но бородач, так неосторожно выкрикнувший ее прежнюю кличку, не оставлял ей иного выбора. Если в голове хоть одного из боевиков, постанывающих сейчас на полу, отложилось это: «Шайтанкыз», – и если оно всплывет потом на допросе… В квалификации сотрудников Моссада подполковник Крупина не сомневалась. Стоило им только зацепиться за ниточку из запутанного клубка, и все тайны (зарытой, кстати, не так глубоко) вылезут на поверхность. В том числе и истинное лицо Ирины Рувимчик, и адрес ее теперешней Базы в Бат-Яме, и многое другое. Мышка вернулась в коридор, продлила четверым боевикам незапланированный отдых посредством быстрых и жестких ударов и остановилась над хрипло дышащим бородачом. Здесь она, напротив, принялась приводить мужчину в чувство – проверенным и чаще всего используемым способом.

– Это я с Кольки Емельянова начала, – усмехнулась Наталья, вспомнив родной детский дом и оттого немного мягчея сердцем, – откусила полуха и сразу поняла, как надо разговаривать с мужиками.

Очередной мужик, чернобородый боевик, очнулся, когда его уши приняли интенсивно бордовый цвет. Казалось – откуси Мышка сейчас у него половину уха, как когда-то Басмачу, тугая струя крови забрызгала бы все стены этой достаточно просторной комнаты. В его глазах по-прежнему плескался страх перед «Чертовой девкой», и именно с этого вопроса Мышка начала допрос.

– Я тебя не помню, – придавила она бородача к полу тяжелым взглядом, – откуда ты знаешь меня?

Наталья говорила на пушту, пробуя каждое слово на язык, вспоминая оттенки древнего языка. Она словно собиралась прямо отсюда, из города трех религий, отправиться в афганские горы, чтобы с ходу ворваться в бой, приняв одну из сторон. Увы, или к счастью, теперь в этой истерзанной стране все стороны были исключительно внутренними. Внешнего врага, против которого могли бы объединиться такие вот бородачи, в Афганистане не было.

– Как долго? – задала себе вопрос Мышка, вспоминая историю, в которой этот стратегический для Азии регион периодически топтали сапоги иноземных солдат, – в том числе и мои…