В поверьях крестьян Архангельской губернии вещицы (ведуницы) – болезни, схожие с лихорадками: они «представляются старыми, безобразными и злыми женщинами с котомками за плечами, как странницы, и больные знатоки, видевшие их лицом к лицу во сне или в горячечном бреду, уверяют, что они, когда находят на человека, бывают приветливы и целуются, а когда отходят, бывают сердиты, ругаются и часто сказывают больному, что им не по сердцу, чего они испугались и отчего уходят. Вещицы не имеют оседлого жительства во Вселенной, а странствуют из государства в государство, из края в край, и горе тому народу, который они полюбят» 〈Ефименко, 1877〉.

Слово «вещать» может означать и «говорить», и «предсказывать, ворожить, чародействовать, лечить» 〈Буслаев, 1861〉. «Замечателен остаток седой старины в некоторых местах Новгородской губернии, где лекарство называется вешти, вешетинье, а самое слово „лечиться“ заменяется словом „ворожиться“: „Уж чем-чем не ворожился, а Господь не прощает грехов, не дает здоровья“» 〈Попов, 1903〉. Как и вещица-ведьма, вещица-болезнь – сверхъестественная причина и воплощение неотвратимых бед.

Вмешательством сорок-вещиц крестьяне объясняли отклонения в течении беременности и родов. Вещица предопределяет, «вещает» участь матери и младенца, она – их персонифицированное будущее, удел (см. УДЕЛЬНИЦА).

Птицей (птицей-вертеницей, еретницей) в русских загадках нередко именуют смерть. Вещица, птица-людоедка – воплощенная судьба и смерть одновременно (представления о смерти как о похищении, поедании традиционны). Согласно особой «мифологической логике», божества, которые способны похитить роженицу и ребенка, опасны, но необходимы. Образ, подобный вещице, объединяет божество, дарующее жизнь, и божество, ее отнимающее: смерть предполагает жизнь. Дабы внести в мир живое существо, его необходимо «иметь в себе» (поглотить, «съесть»). Женщина или птица-женщина уносит и хранит в себе жизнь, душу.

Подобный образ женщины-птицы отмечен в палеолите Евразии. В Центральной Европе (бронзовый век) существовали погребальные урны в виде грубоватых женских фигурок с крыльями 〈Рыбаков, 1987〉.

У русских XIX–XX вв. сходные воззрения (возможно, оказавшие влияние на формирование образа сороки-вещицы) прослеживаются отрывочно. Вещица «вбирает в себя», уносит человека, но она персонаж отрицательный, губительный. Однако две сороки-вещицы, пожалуй, единственный в традиции XIX в. отчетливо «парный» женский персонаж, который соотносим с двумя птицами (как и с двумя богинями) – традиционной формулой русской народной вышивки, росписи. Можно предположить, что роль такой пары птиц-женщин была многообразной и значительной, связанной с «магией жизни», где крылатое женское божество – хранительница начал бытия.

ВИРИ́ТНИК – колдун, обладающий особенно «сильным» или недобрым взглядом.

Виритник (еретник?) может мгновенно сглазить человека: «отойдя на три шага», он «устремляет будто бы такой взгляд на противников, что те тотчас же начинают кричать: „Прости нас! Не будем тебя бить, только вынь свой яд!“ В эту минуту они ощущают ломоту во всем теле, появляется боль в сердце, а руки каменеют так, что не только бить, но и поднять их кверху нельзя. Если виритник рассердится на целую деревню и пожелает ее извести, то может в течение одного месяца истребить всю, со всем скотом и всей живущей в ней тварью. Даже птицы, которые будут в это время пролетать через деревню, и те попадают на землю мертвыми. Такое же свойство во многих местах приписывается глазу св. Кассиана. Если он взглянет на людей, начинается мор, на скотину – появляется падеж, на хлеба – они пропадают»