Далее он продолжал:

«В области русской историографии поле оставалось доселе за системой скандинавоманов; назовём труды Карамзина, Полевого, Устрялова, Германа, Соловьёва. Не говорим о трудах более дробных, трактующих о норманском периоде и о скандинавском влиянии на русскую жизнь. Что касается западной литературы, там скандинавская система царит без всякой оппозиции; так что если речь заходит о Русском государстве, о начале русской национальности, то они неизбежно связываются с призванием Варягов…».

Когда Иловайский писал это, историкам было известно очень немногое из того, что знаем мы о праславянских археологических культурах сегодня. Тем более не знал о них Нестор, описывавший по прошлым летописям момент призвания Рюрика…

Знания же о праславянских культурах позволяют – при привлечении логики и здравого смысла – от «норманнской», «варяжской» теории русской государственности не оставить камня на камне.

Те защитные сооружения, которые прарусский народ строил век за веком, не построишь без прямой, распространяющейся на немалые территории, верховной власти! Здесь нужна и организация, и авторитет, а при необходимости – и аппарат принуждения.

Собственно, за века до призвания Рюрика земли восточных славян от Полоцка до Киева и дальше к Новгороду были буквально усеяны множеством селений и городов… Могли ли они обходиться как без местной компетентной власти, так без верховного координирующего и управляющего центра, каким был, например, Полоцк для Полоцкой земли?

При этом находившийся за сотни километров от Новгорода Полоцк по мнению ряда исследователей был древней колонией Новгорода. И нельзя ведь исключать, что, наоборот, полочане пришли на озеро Ильмень и реку Волхов, где поставили Новгород! Относительно достоверна лишь сама «до-рюрикова» связь Полоцка и Новгорода, а это доказывает, что «порядок» на русских землях русские были вполне в состоянии устанавливать и поддерживать сами.

Нестор, передавая не раз до него переписанное предание, не мог, конечно, и представить себе, какую историческую мину он закладывал, приводя легенду о призвании варягов – даже через тысячу лет эта легенда используется враждебными России силами. Так, в 2001 году профессор Лондонского университета Джеффри Хоскинг, которого представляют как специалиста по истории России, издал книгу «Россия и русские», где цитируется «Повесть временных лет», а затем делается вполне провокационный вывод, смысл которого заключается в том, что «относительно неразвитые»-де народы «для искоренения распрей» приглашали иноземного правителя – «носителя более высокой культуры», чтобы «положить конец междоусобным распрям, наладить торговлю и обеспечить защиту от внешних врагов».

И это после того, как тот же Иловайский целые книги написал, доказывая очевидную истину: не мог русский народ просто так – за здорово живёшь, отдаться под владение чужого рода и чужого народа – варягов.

И Иловайский был, конечно же, прав. К тому же говорить о варягах как о носителях более высокой культуры просто не приходится.

А вот Николая Михайловича Карамзина, автора знаменитой «Истории государства Российского», в истории Рюрика привлекло то, что она хорошо укладывалась в карамзинскую концепцию благодетельности русского самодержавия для русского народа. Сильная самодержавная власть действительно оказалась для России жизненно необходимой – как мы позднее увидим – на протяжении ряда эпох. Однако к царствованию Александра I, которому Карамзин посвятил свой труд, самодержавный режим стал устаревшим и избыточным.

Карамзин, повествуя о призвании Рюрика, писал: «Начало российской истории представляет нам удивительный и едва ли не беспримерный в летописях случай. Славяне добровольно уничтожают своё древнее народное правление (как видим, древнее народное правление, то есть, с использованием вече, признаётся, –