За несколько месяцев до этого у Гумилева были очень тяжелые предчувствия.

Вот что вспоминала Ирина Одоевцева (настоящее имя – Ираида Гейнике, родом из Риги), ученица литстудии Гумилева, впоследствии небесталанная писательница и поэтесса.

В октябре 1920 года в одном из храмов Северной столицы Гумилев заказал службу в память о Михаиле Лермонтове. Так он хотел почтить родственную душу: оба были славными воинами и славными поэтами. Во время панихиды он стоял на коленях, повторяя за священником слова. Вскоре после этого он рассказал Одоевцевой: «Иногда мне кажется… что и я не избегну общей участи, что и мой конец будет страшным. Совсем недавно, неделю тому назад, я видел сон. Нет, я его не помню. Но когда я проснулся, я почувствовал ясно, что мне жить осталось совсем недолго, несколько месяцев, не больше. И что я очень страшно умру… Скажите, вы не заметили, что священник ошибся один раз и вместо «Михаил» сказал «Николай»?»

В ночь на 26 августа 1921 года один из, если не самый блестящий, поэт Серебряного века, герой войны Николай Степанович Гумилев и еще 56 участников «Таганцевского заговора» были казнены в районе станции Бернгардовка. Несколько дней спустя, 1 сентября, газета «Петроградская правда» сообщила «О раскрытом в Петрограде заговоре против Советской власти».

Подробности казни в 1922 году приводит газета «Революционное дело» (издавалась эсерами-эмигрантами в Гельсингфорсе, Финляндия): «Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской ж.д. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи.

Часть обреченных была насильно столкнута в яму и по яме была открыта стрельба. На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей».

С чьих слов это записано, кто был свидетелем страшного дела, неизвестно. Так же как и то, кто свидетельствует о мужественном поведении Гумилева во время расстрела («Улыбался, докурил папиросу…»). Документальных подтверждений, увы, нет.

В 1992 году Николай Гумилев и другие казненные участники «Петроградской боевой организации» были официально реабилитированы за отсутствием состава преступления.

Анна Ахматова скончалась 5 марта 1966 года, прожив в тяжелых обстоятельствах еще 45 лет после смерти своего Коли…

Памятные знаки и памятники Николаю Гумилеву установлены во многих местах, с ним связанных, – в Коктебеле, в Шилове Рязанской области, в поселке Победено Калининградской области, в Харькове, в городе Бежецке, во Всеволжске, в Латвии – в усадьбе Арендола.

Как видим, у Николая Гумилева есть не одна, а много стихотворных строк, содержащих намеки на его уход из земной жизни.

Причина смерти – пуля, при всех тех оговорках, которые приведены выше. Погибнуть на фронте он мог и от сабельного удара, и от разрыва снаряда. Но представлял себе именно 9 граммов свинца, а не что-то еще. Пуля, которая «отыскала его грудь, пришла за ним», оказалась не немецкой, но все-таки это была пуля.

Место смерти (трудно сказать – упокоения): ни на постели, ни при нотариусе и враче, «…а в какой-нибудь дикой щели, утонувшей в густом плюще…».

На Ржевском полигоне, где проводились расстрелы, диких щелей хватает. За таковые могут сойти и ямы, куда сваливали трупы. Но где точно останки Гумилева, не установлено, и, скорее всего, они уже не будут найдены.

И про Ахматову, получается, он предвидел, что не найдет она его: «И не узнаешь никогда ты, / Чтоб в сердце не вошла тревога, / В какой болотине проклятой / Моя окончилась дорога». Да, так и не узнала. А вот тревога в сердце вошла.