«Чаще всего, – отмечает И. Черникова, – эволюцию трактуют как одну из форм развития, противопоставляя революции и подчеркивая непрерывный и постепенный характер эволюционных изменений. Встречается также мнение, согласно которому эволюция – это более сложная форма изменения, чем развитие, когда возникают и исчезают не только индивидуальные вещи – системы, но также виды, роды и уровни вещей-систем» (Там же, с. 7).

Действительно, если признать монополию догматической диалектики на трактовку развития, вполне логично трактовать эволюцию как форму развития, а не наоборот. Здесь материалисты-диалектики впадают в своеобразный креационизм, поскольку развитие, наделяемое всеобщностью, перерастает из абстрактной категории в своеобразного Творца мира, действующего путем скачкообразных преобразований, тогда как эволюция, лишаемая всеобщности, превращается в средство, подготавливающее революционные преобразования этого Творца.

Намечая идею глобального, т. е. всеобщего эволюционизма, И. Черникова вопреки мнению большинства своих коллег по философскому цеху, признает, что «под эволюцией понимаются не только постепенные, но и скачкообразные, качественные изменения» (Там же). Тем не менее она заявляет:

«Понятие «развитие» есть философская категория и обозначает универсальное свойство материи. Понятие «эволюция» не имеет философского статуса, а является естественнонаучным и, как будет показано, не обладает универсальностью, присущей философским категориям» (Там же). Но в таком случае о каком же глобальном, а тем более универсальном эволюционизме можно говорить, если его основное понятие лишено категориального статуса и не обладает универсальностью? В эволюционистской философии понятие эволюции является ключевой, стержневой категорией. Догматическая диалектика, отказывая понятию эволюции в статусе философской категории, тем самым признает, что она не является эволюционной философией. Она выступает как идеология несвободы, глобально развернутая и героизированная теория необходимости бесправия человека перед всесильным демиургом-государством. Такая диалектика для построения системы универсального эволюционизма явно не годится.

Следует отметить, что идеи глобального эволюционизма стали вызревать уже в начале 1980-х годов в отдельных статьях крупных представителей российской философии естествознания. Почему глобального, а не универсального? До универсализма в этой философии было еще далеко. Глобальный эволюционизм явился ответом российской эволюционной мысли на глобальные проблемы современности, жгучие и трудноразрешимые проблемы, в которых СССР как одна из двух глобальных сверхдержав принимала самое непосредственное участие, пытаясь утвердить свой вариант их разрешения. Возникла и широко распространялась в философии проблематика глобалистики – дисциплины, специально предназначенной для рассмотрения глобальных проблем.

Глобалистика в СССР была уже легализована и канонизирована в качестве науки, распространяющей идеологизированную диалектику на глобальное развитие. Это позволяло «впустить» в глобалистику как бы с черного хода эволюционизм. Пионерами подобного подхода были космолог В. Казютинский и философ биологии Р. Карпинская. Рассматривая глобальный эволюционизм, они отмечали прежде всего его методологическое значение для развития естествознания, а также его общую мировоззренческую значимость, которая превосходит возможности отдельных эволюционных представлений в конкретных науках (Казютинский В.В., Карпинская Р.С. Идея развития в познании структуры материи – Вопросы философии, 1981, № 9, с. 117–132; Карпинская Р.С., Ушаков А.Б. Биология и идея глобального эволюционизма – в кн.: Биология и основания естественных наук – М.: ИНИОН, 1981, с. 107–130).