Плохие сны прекратились, но с каждым днем меня всё больше охватывало совершенно необъяснимое беспокойство, если не сказать страх. Всей кожей я ощущала в квартире помимо Василисиного ещё чьё-то гнетущее присутствие. Я стала бояться темноты. Просто не могла открыть воду в ванной, не включив свет, словно вместо крана рисковала ухватиться за чью-то холодную руку. Переодевалась, оглядываясь, словно за спиной или в зеркале могла мелькнуть неясная тень.

Докучать Ивану своей паранойей я опасалась. Между нами и так появился холод после необъяснимых Василисиных синяков. Подругами на новом месте я обзавестись не успела. С пожилой няней, которая отводила близнецов в сад и приводила обратно, откровенничать хотелось ещё меньше. Соседние квартиры пустовали: хозяева одной уехали на курорт, в другой шёл ремонт. Справляться со своими страхами приходилось в одиночку. Самые бредовые мысли водили в моей голове изматывающий хоровод. И всё чаще в его центре оказывалась Василиса.

Однажды она не услышала моих шагов, когда я зашла в детскую, и вздрогнула, заметив меня. Корзинка упала, ворох лоскутков, ниток и синтепона рассыпался по ковру. Я наклонилась поднять недошитую куклу и застыла. Из тряпочного тельца вывалился клок длинных светлых волос. Моих волос. Одним махом Василиса выдернула у меня из рук свое рукоделие и выбежала из комнаты. На полу остался лежать ключ. И я знала, от какой двери.

Но прежде чем им воспользоваться, я безжалостно вспорола внутренности подаренных падчерицей тряпичных кукол, которых нашла у близнецов под подушкой. Как я и ожидала, в каждой прятался спутанный комок тёмных волос моих дочерей. Вытащив и уничтожив колдовское содержимое, я тщательно замаскировала следы преступления с помощью иголки с ниткой.

***

Плохое качество изображения и помехи на экране ноутбука не могли скрыть недовольство на лице моего мужа. Но странные вещи, принадлежавшие Василисиной матери, которые я обнаружила в пропахшей пылью и сушеными травами запертой кладовке, требовали объяснений.

– Скажи, твоя первая жена увлекалась всякой там эзотерикой или мистикой?

– Почему тебя это интересует?

– Как тебе объяснить… Игры, в которые играет Василиса, очень похожи на магические ритуалы.

– И ты туда же. Вы все сговорились, что ли?! Она ребёнок!

– Конечно, ребёнок. Вот я и думаю: она просто копирует то, что видела.

– Вся эта допотопная магия – бред сивой кобылы! Неужели ты тоже веришь в такую белиберду?!

– Ни во что я не верю. Успокойся. Просто пытаюсь найти подход к девочке и хочу понять, что произошло с её матерью.

Иван долго молчал, собирался с мыслями, а потом рассказал.

***

Первый год их с Катей брака прошёл счастливо, почти как в кино, – если бы не Ядвига Карловна, которая долго не хотела принимать невестку с чужим ребенком. Но со временем она привыкла и даже изредка захаживала в гости. Правда, однажды они разругались так, что свекровь больше и носа не показывала на порог. Напрасно Иван пытался помирить любимых женщин, воинственных, как валькирии.

Вскоре Катя, которая вела жизнь домохозяйки, начала сохнуть и тосковать от однообразия. От скуки её спасло увлечение гороскопами, гаданиями, оберегами, обрядами и прочей магической ерундой, которую так любят женщины. Иван поначалу только посмеивался над безобидной блажью. Очень быстро в комнате, отведённой под рукодельную мастерскую, появились странные книги, исписанные непонятными закорючками, чудные музыкальные инструменты, толстые чёрные свечи, пучки перьев и сухоцветов, стеклянные бутылочки с загадочным содержимым. Вскоре магические предметы стали расползаться по всей квартире. Под видом дизайнерских украшений обереги всех мастей развешивались над входными дверями, лежали на комоде, стояли на подоконниках и полках. Сама Катя выкинула мини-юбки и обтягивающие платья, перестала красить губы, стала носить юбки в пол и отращивать косу. Дошло до того, что она провожала мужа на работу чудным ритуалом, обмахивая его сушёной куриной лапкой. Чем бы жена ни тешилась, рассуждал Иван. Тем более что дела на работе резко пошли в гору, а карьера в рост.