Отцы, услышав от старца об идущем впереди войска ангеле, успокоились. И действительно, Святая Гора являла на своей земле чудеса. Турки, пришедшие на Афон раздраженными, с намерением причинить много зла монахам, вдруг переменялись, делались несравненно смирнее, и это можно было назвать великой отрадой для афонцев^>43. Интересное свидетельство о турках оставил иеросхимонах Константий куцо-влах (македонский молдаванин). Он хорошо говорил по-турецки, поэтому турки часто к нему обращались даже по религиозным вопросам. Ему пришлось разбивать их суеверия. «Скажи нам, правда ли говорят, что у вас монахи не умирают, а перед смертью восходят на вершину и улетают?» Отцу приходится отвечать :«Мы смертны, как и все люди; только умираем с упованием на другую жизнь, жизнь лучшую, – райскую, ради которой в настоящей жизни живем, как вы сами видите, в отчуждении от всего житейского, в лишениях и злостраданиях, ожидая за все это воздаяние от Господа в вечности». Турки спрашивают его о девстве – он отвечает. Желают они узнать о Иисусе Христе – он рассказывает. Потом они говорят: «Нехорошо сделали вы, что восстали на султана. Не хорошо делали и мы, что так притесняли райю^>44 (подданных) христиан». Говорил о.Константий им и о Втором Пришествии, и о Суде. К его удивлению, турки всему верили и слушали с особенным вниманием. Казалось, если бы не приверженность к раздольной жизни, а также и страх перед начальством, то они могли бы обратиться в веру Христову, что между ними иногда бывало, только большей частью втайне.

Сдача оружия продолжалась. Хотя паша уже отправил два больших корабля с оружием в Солунь (а еще больше было потоплено самими монахами в море). По свидетельству Есфигменского игумена Агафангела, турки прекрасно знали, что оружия на Афоне гораздо больше, и стали приступать к инокам, подвергая их пыткам. Миряне же рассказали туркам, где спрятано оружие, и где потоплено. И турки вылавливали его из моря. Монахам было тяжело от этого предательства мирян, но вскоре они поняли, что скрывать склады оружия бессмысленно, и стали сдавать оружие турецкому начальству.

Одним из самых страшных последствий захвата Афона было то, что паша разыскивал молодых послушников, вывозил их с Афона и заставлял принимать мусульманство. Из 30-40 взятых послушников только один принял мученическую смерть и был изрублен турками. Большинство, приняв внешне мусульманство, бежали потом обратно на Афон и приносили покаяние. И таких монахи принимали обратно, если не в иноческий чин, то хотя бы сардарами^>45.

По свидетельству иеросхимонаха Константия только в лавре помещалось 800 солдат. Около лестницы, ведущей на архондарик, он увидел подвешенного за ноги к дереву ризничего лавры. Руки его были связанны на спине, а под ним дымились объедки мулов. Его страдания усугубляли едким дымом, требуя чтобы он выдал сокровища лавры, которые, согласно поступившему доносу, равнялись богатству целого государства.

Такая армия требовала много провизии, и турки буквально нападали на монахов требуя денег, риса, кофе. Прибегали и к жестокостям: ножами резали руки и ноги, били палками. Афонским отцам приходилось стирать солдатское белье, носить дрова, варить еду, быть у турок вместо прислуги. В итоге турки почти совершенно обобрали монастыри. Растащили даже посуду, медные подсвечники и паникадила. Срывали свинцовые крыши и лили из них пули. Многие из них кощунствовали: курили в алтарях, сидели на престолах. В скиту св. Анны выдирали из Евангелия листки и использовали их как пыжи для ружей. В Дионисиате из белых фелоней сшили себе верхнюю одежду. Самым ужасным было предательство своих же братьев-монахов. Так однажды лаврский проэтос сказал турецкому начальнику: «Что вы смотрите на скитян? Не верьте у них есть и золото!». В скит св. Анны явились солдаты стали требовать золото, которого не было. Старцев связали и посадили в самый низ пирга, где протекала смрадная вода. Когда проэтоса стали обличать за его донос, он стал говорить, что нужно помогать монастырскому начальству. Хотя было прекрасно известно, что главнейшим виновником смуты было начальство больших монастырей. Этот проэтос был наказан за свое предательство и скончался ужасной мучительной смертью от рассвирепевших турок в Солуне. Старцы были выпущены едва живыми, продали все оставшееся у них и отдали туркам.