И мы просим судьбу сохранить радость нашего бытия на долгие годы.

И почему так пугает, и печалит возникшее вдруг озлобление? Разговор о прошлом. Смутные дни после разговоров. Как тяжела несправедливость – твоя навязчивая идея моей нелюбви тебя. Чудовищное восприятие лучших моих побуждений. Я предложил тебе развеяться, погулять, отдохнуть. Ты сказала: «Желаешь освободиться от меня. Толкаешь на полную свободу!» Обидно!

– Давай записывать!

– Давай!

– Я не выдерживаю натиска упрёков, сомнений, твоей грусти. Ты хочешь моих унижений. Я не на высоте. Ты перенесла так много, устала. Ждёшь поддержки. Прощаешь всё, как мать. Но я-то хочу тебе помочь.

В июне нанёс тайную обиду Зине. Сказал ей об этом позже. И вот частые вспышки недоверия ко мне. Ночные разговоры. Холодная встреча меня по приезде из Дмитрова. Ночные прогулки по Садовому. Как будто сближение? Но нет радости. Осенью мои письма – исповеди. Она улыбается, любящая, мягкая, нежная. Мы вдвоём. Всё ближе и лучше. Встреча Нового года в Доме литераторов. Мне хорошо. И вдруг напряжение. Недоверие. Она срывается. Разве я ужасен?

Камень надо мной. Маленькая фигурка. Вижу. Это камень – рок надо мной.

Мой сын, мой Миша! У тебя новая семья? Знаю. Твоя жена Зина пишет мне, но странные письма о Вирусе. Зачем? Это ведь наш с тобою вопрос.

«Ребёнок плохо питается, плохо учится. Нечистоплотность в денежных расчётах, нажива на детских деньгах. Плебейский плач на паперти.» Это она о Люсе.

Как далёк я от всего подобного. Далёк. И ты, мой сын, терпишь это? Я вообще не люблю разговоров о деньгах. Меня это раздражает. Был бы прожиточный минимум и всё. Оставил на совести твоей жены. Как уверена в себе! Как легко распоряжается тобою. И ты терпишь это?

Да, ты прав, мой папа. Я устал. Я должен уйти. Вот он – мой Большой зал консерватории! Как счастлив здесь! Это моя стихия, мой мир! Симфония Моцарта соль минор! Симфонический оркестр! И нет равных ему в мире! Всё остальное отзвуки!

Зачем я не музыкант, не художник, не творец? Нет большего чуда, чем музыка. Ради музыки надо жить, переносить все тяготы. Если существует истинная радость, ничто не должно смущать.

А помнишь Малый зал консерватории? 5-й квинтет Шостаковича. Тончайшие кружева звуков. Ручей лирики, мечты поэзии русской природы – равнины. Тишины и грусти.

Скерцо, как Петрушка Стравинского. И вдруг, молитва Небу. Финал квинтета – весь мир в тебе! Начало медленных дум.

Слушатель юноша, откинув голову, закрыл глаза. Улыбка счастья озаряет его лицо! Два древних старика. Они в прошлом. Сюда пришли люди, которые могут читать творении музыки. Здесь всё – эмоции литературы, живописи. Любовь и природа! Жажда жизни, знаний. Полёт танца и возведённое к небу здание. Всё музыка выражает в совершеннейших формах. Ещё не слыханная мною мелодия несётся вдаль, ввысь. Звуки парят высоко, высоко. Все заворожены.

Как много аплодисментов! Автор сам вёл партию фортепиано.

Да, мир музыки властвует надо мной! Он уносит меня от моей неудавшейся деятельности в круг жизни цветущей, полной улыбки, радости, гордости и счастья!

А ещё вспомнил! Когда это было? Весной, в марте 40-го года. Малый зал консерватории. И.С. Бах!

О! Это море мелодий! Моленье Небу, Богу! День и Ночь! Годы бегут в этом потоке. Задумчивость, слёзы, грусть, отчаяние и торжество. Царство над миром. Только Церковь в моём отрочестве создавала такое насыщение душе!

А играли дети, ученики детских музыкальных школ. Они истинно одарены. Перед ними как бледен я и моя дочь. Гордые мечтания унижены!!!