Отец Екатерины, литовский крестьянин и, вероятно, крепостной, назывался просто Самуил и не имел даже фамильного имени[29]. Он жил в неизвестной нам деревне, расположенной близ лифляндской границы. Здесь родились все его дети – сын Карл и три дочери: Марта, Христина и Анна. Семья эта была католическая, и все дети были крещены в католическую веру. Крестьянин Самуил умер в Литве, задолго, кажется, до возвышения его дочери.

По смерти Самуила его семья, неизвестно по каким причинам, переселилась из Литвы в соседнюю Лифляндию, принадлежавшую тогда шведской короне, в деревню Ленневарден в Рижском округе при речке Румбе.

Одна из дочерей Самуила, по имени Марта, родилась, по довольно достоверным известиям, 16 апреля 1686 года. Ограниченные средства матери заставили отдать Марту, еще ребенка, в услужение к лютеранскому пастору. Девочкой явилась она к пастору Дауту в Рооп, в приход, лежащий тоже в Рижском округе. Здесь маленькая католичка была незаметно превращена в лютеранку. Кажется, Марта недолго оставалась в этом доме. Она ушла из Роопа в Мариенбург, маленький городок Вендского округа, к местному пробсту Глюку. Девочка, ставшая уже красавицей, была и в доме этого духовного лица более служанкой, чем воспитанницей; но с ней обходились здесь с меньшей пренебрежительностью, и она воспитывалась вместе с дочерью пробста Глюка как относительно основ лютеранской религии, так и в полезных домашних работах. Здесь-то шведский драгун, по имени Иван, тоже не имевший, вероятно, фамильного имени, влюбился в расцветавшую красавицу Марту. Он просил ее руки, и так как бедной девочке не приходилось выбирать, она приняла его предложение. Таким образом, Марта стала женой Ивана, но лишь на несколько дней: ее муж, как солдат, должен был скоро уйти в поход.

Это случилось незадолго до взятия русскими незначительного замка Мариенбург, вернее, его развалин. Жители города были объявлены пленниками[30]; в числе их была и Марта. Она досталась в руки генерала Шереметева[31], но недолго оставалась в доме этого боярина. Меншиков увидел Марту и пленился ее красотой. Шереметев догадался и уступил свою рабыню любимцу своего государя, который тотчас же взял ее к себе. Между тем шведский драгун Иван возвратился унтер-офицером. Он осведомился о своей жене и узнал ее местопребывание. Требовать ее было бы столь же бесполезно, как и опасно; он поэтому посещал ее тайком[32]. Она жила в доме Меншикова, пользуясь свободой, но все еще как служанка. Она никогда и не мечтала быть столь счастливой. Не желая утерять Марту, Меншиков, сильно привязавшийся к ней, скрывал ее от глаз Петра I и знатных русских, но дозволял ей видеться с равными ей и тем содействовал тому, что Иван и Марта могли видеться довольно часто.

Такая боязливая осторожность Меншикова была уничтожена легкомыслием одного мгновения. Во время попойки Меншиков похвастал, что обладает прелестной любовницей. Захотели удостовериться, правду ли он говорит; он уклонялся, однако, представить доказательства. Но Петр I потребовал, и никакие отговорки не были уже возможны. Марта должна была явиться. Момент ее появления решил ее будущую высокую судьбу. Вид этой прелестной женщины победил монарха; и хотя позже сила ее красоты часто бывала ослабляема, но первое впечатление на Петра было глубоко и для Марты весьма поучительно.

С этого момента Меншиков должен был уступить ее своему государю, но любимец был столь ловок, что сумел потерю, сделанную спьяна, вознаградить богатым политическим выигрышем в трезвом положении. С этих пор Марта должна была думать и поступать так, как желает Меншиков. Она была посредницей между господином и слугой, если слуга, что случалось довольно часто, навлекал на себя гнев господина своими проступками всякого рода. За то Меншиков учил ее, как она должна льстить капризам монарха, чтоб извлекать личные для себя выгоды. Она делала это с полным успехом, и император наконец сам повел ее под руку на высшую точку земного счастья.