Меня не волнует его реальная жизнь, друзья, подруги, знакомцы, недруги, любовницы, начальники, подчиненные. Это скучно. Там он наверняка совсем иной, не такой, как мне хочется. Не загадочный, не тайный, с вонючим окурком в пожелтевших зубах. Обычный прохожий не вдохновляет. Утомляет как рутина, как туалетная бумага одного и того же серого цвета в бесконечном рулоне, которую не замечаешь, не обоняешь и, более того, даже отучиваешься ощущать.

Он уходит, окутанный дымом и морозом, я отхожу от окна, озябшая и влюбленная. В придуманный образ, в придуманный запах чужой сигареты.

***

ТАРАКАН

Это всегда трудно – вести себя естественно вблизи новой любви, в ауре нового чувства, в перекрестке новых обожаемых взглядов и поэтически отточенных фраз, управлять слегка приподнятым над землей и оспаривающим законы гравитации телом, рассчитывать точность грациозных и вместе с тем неуклюжих от розовощекого смущения движений.

Он смотрит на тебя, хмельной от твоего запаха, сверкающих сквозь радостные слезы глаз, возбужденной трескотни, бессмысленной суетливости. Ты лихорадочно перебираешь в ликующей голове способы его духовного услаждения, потчуешь музыкальными изысками и расцветаешь от того, что его вкусовые пристрастия схожи с твоими, легонько, невзначай задеваешь столбик режиссерских и актерских имен, выколупываешь из него некоторые, самые любимые, и восторгаешься его осведомленностью и признанием твоего иллюзорного киномира, проводишь пальчиком по незапыленным от частого востребования корешкам книг и, отслеживая его понимающий взор, поешь внутри себя дифирамбы в его честь. Смазливость, стройность, мужская обольстительность и сексапильность вкупе с северными чертами, выстраивающими антипод бабнику, и непрямолинейным, неоднозначным мышлением окончательно сводят тебя с ума. Ты научена жизнью не верить в совершенство рядом, только в книжках и на экране, тебя кружит танцующая кровь, поцелуи еще редки, легки и звонки, как мелкие градинки, объятия стеснительны и коротки. Еще далеко до слияния и вселенского покоя, следующего за ним, чувствами пока правят вздохи, ужимки, глупые улыбки, случайные прикосновения, которые бросают в жар.

Ты мечешься по кухонке в поисках чуда, способного ублажить его. В первом, основном для тебя, ты счастлива – его дух совершенен и близок твоему. Теперь чисто житейская фраза, как маятник, слева направо врезается в полушария: «…через желудок», «…через желудок». Вино? Нет. Пока страшно. Для начала не совсем культурно. С возможными последствиями. Чай? Забито, хотя, если дорогой, с добавками бергамотовыми, к примеру, то, быть может, самое то. Успокаивает, размягчает, как говорят англичане, девять стаканов утром взбодрят, девять на ночь разбудят раньше петуха, девять после полудня расслабят. Сок? Конечно, это по-детски, но холодный, скрипучий, он насытит витаминами и силой. Но окна лижет зима, ветер воет печальнее волка, а он – дитя лета и хочет тепла. Тогда – кофе, не растворимое коричневое нечто, а только в зернышках, с кофеином, с ароматом, вызывающим зависть соседей и пролетающих мимо при открытой форточки голубей.

Он кивает, он согласен, а ты радуешься своей проницательности, что-то болтаешь, совершенно не слыша саму себя. Извлекаешь из анналов кухонной утвари новенькую изящную, ровно на две чашечки, золоченую кофеварку, отражаешься бегемотной улыбкой в ее магазинном блеске, позвякиваешь длинной ложечкой по изогнутым стенкам, заливаешь в девственную полость прохладную воду, сверху горкой насыпаешь намолотый им кофе (ты доверила ему это сугубо мужское занятие), топишь пахучий порошок, ставишь неиспытанную красавицу на чуть заметный огонь и ждешь.