15. Чёрный бетмен
Покоцанные рыцари клана, собрав мозги в кучку, припомнили что обидели их, в основном, двое неизвестных белых от которых досталось и ниггерам, и теперь пытались сообразить, что им с таким счастьем делать.
Но не таков был Луи, считавший, что прошло то время, когда его можно было безответно на конюшне пороть. Попрактиковав пару часов обряды Вуду, он замыслил жуткую месть. И вот на третью после знаменательной битвы ночь он, разрисовав себя под скелета, с ножом в зубах нырнул в каминную трубу и очутился в комнате отца Мефодия. Ни чего не подозревающий миссионер сладко спал, привольно раскинувшись на двуспальной кровати. Коварный негр решил использовать такой шанс полностью и не только прикончить грозного врага, но и забрать себе его силу. Для чего древний обряд требовал срезать волосы с причинного места ещё живого врага.
Пробуждение Мефодия вновь было неприятным. Почувствовав непотребное поползновение, он открыл очи и узрив склонившийся над собой шкелет возопил «Господи помилуй!» Столь зычный глас посредь ночного безмолвия мог повергнуть в ступор кого и покрепче чем доморощенный чародей Луи. А наш батюшка, призвав Господа, не теряя времени понапрасну, ухватил шуйцей своей череп за затылок, а правой дланью упёрся ему в подбородок и крутнул образину супротив часовой стрелки. Хорошо что у негра была бычья шея, иначе отправился бы он прямиком на суд божий, а так он просто грохнулся на пол, получив напоследок по макушке пудовым кулаком от севшего на постели Мефодия.
Явившийся на шум Антон помог приятелю перекинуть незваного гостя в кресло. После чего его привели в чувство с помощью распространённого в здешних краях самопального виски.
16. Мудрость соломонова и её последствия
Выслушав душераздирающий рассказ Луи о многовековых негритянских обидах, Мефодий сказал ему: «Ты прав, чадо!» И в этот миг раздался стук в дверь номера То лидер местного общества «ККК» решился, наконец, на неофициальный визит к загадочным незнакомцам. Когда ему было предложено войти Луи заголосил навзрыд: «Вот он главный гонитель моих чёрных братьев!» В ответ новый гость изложил свою версию. Недолго подумавши, отец Мефодий и ему молвил: «И ты прав, чадо!» И обращаясь к обоим добавил: «Лупите друг друга! Бог рассудит, кто из вас правее! В этой сектантской стране накопилось столько зла, что без кровопролития тут не обойдётся!»
Аминь, однако.
ЗА СВОЮ ПРАВДУ!
В кровавой бойне мировой
Бессмысленной войны
Убийц готовят короли
И русские цари.
Ты был наивный паренёк,
Над книжкою мечтал,
Прекрасной даме мадригал
В тетрадку ты писал.
Гаврила Принцип – террорист
В Сараево стрелял.
Кликуш безумных русский царь
Безвольной жертвой стал.
И вот, ты, брошенный в окоп,
Готов бежать в штыки
На бастион, под пулемёт.
О Боже, помоги!
Романтик должен озвереть
И предъявить свой счёт.
Так цепи рабства разорвёт
Ужасный зверь – народ.
Сонный уездный городок копил зажиточный жирок – умели жить купчины и купчишки – кому надо свезли в столицу подношение и железнодорожная магистраль, связавшая империю из конца в конец – от Балтийского моря до Тихого океана, прошла через их город на берегу большой реки, где они уже давно обзавелись своими пароходами. И делали они спокойно свой гешефт и имели с него хороший профит, снабжая всю Сибирь своими знаменитыми скрипучими сапогами и подобрав хлебную торговлю среднего Прикамья под свою биржу. И строили они со своих доходов особняки, похожие на небольшие дворцы, и дачи в стиле модерн и на развитие города у них после этого оставалось – и на дизельную электростанцию и на водопровод и на женскую гимназию с первым в стране реальным училищем, тоже. И ни какие геополитические катаклизмы не могли этому помешать – по причине удалённости сего богоспасаемого града от государственных границ. Но пришла из столиц война гражданская и прокатились её фронты по Сарапулу аж несколько раз и пострадал в той кровавой каше каждый четвёртый житель и, в основном, не от контрразведок враждующих армий, а от соседей, сводящих старые счеты и вымещавших давние обиды под барабанный бой классовой борьбы – волокли просто в ближайший лог и там кончали – в меру своей садистской фантазии.