Вскоре Середин устраивается на службу к барону фон Мёллендорфу, начальнику всех корейских таможен. Именно Мёллендорф обеспечил Середина первой в Корее работой – его взяли для «землемерной съёмки в иностранном сеттльменте[2] и строительства дворцов»[3]. Кем именно был этот немецкий барон на самом деле – до сих пор большая загадка. Многие историки склонны считать его чуть ли не тройным агентом, работавшим сразу на несколько государств – Китай, Германию и Россию. В начале 1880-х годов его возможности, благодаря прямому покровительству короля и королевы Кореи, достигли своего зенита, что позволило ему влиять даже на политические процессы, происходящие в стране.

Фотографии динамично менявшейся Кореи конца XIX – начала ХХ в.

Во всяком случае, барон действительно благоволил России и, насколько мог, продвигал её интересы в Корее. К примеру, Договор о дружбе и торговле между нашими странами от 1884 г. был заключён при его непосредственном участии. Ему же принадлежит инициатива пригласить русских военных для обучения корейских солдат. И хотя многие из его замыслов так и остались нереализованными, в 1885 г. русский генеральный консул Карл Иванович Вебер вручил ему одну из высших наград Российской империи – орден св. Анны второй степени.

Таким образом, работа Середина в Корее начиналась вполне успешно – под крылом у сильного покровителя и с большими планами на массовое строительство, без которого Корее было никак не обойтись.

Если посмотреть на политическую карту мира, то станет понятно, что открытие Кореи внешнему миру не могло состояться без создания полноценных морских портов. Согласитесь, мало нашлось бы желающих преодолеть по суше путь от Парижа до Сеула в условиях слаборазвитой системы железных дорог. Говорить же о крупном товарообороте между европейскими странами и Кореей силами одного наземного транспорта и вовсе не приходится.

Выбор короля пал на три небольших поселения: Вонсан на восточном побережье (ближе к России), Пусан на южном (по соседству с Японией) и Чемульпхо на западном побережье (обращённом к Китаю, и ближе всего к столице – Сеулу). Примечательно, что выбор оказался удачным – функции портов эти города сохраняют по сей день. Два первых порта в большей степени принимали товары из Японии и Китая, а вот третьему, по замыслу корейского правительства, предстояло обслуживать европейские корабли. Именно поэтому барону Мёллендорфу и понадобился толковый архитектор, готовый взяться за преображение деревушки Чемульпхо в морские ворота страны. Осуществление столь амбициозного замысла требовало немалых усилий. Начать предстояло буквально с чистого листа: в рыбацкой деревне, разумеется, не было ни доков, ни складов, ни причалов (не говоря уже о прочих портовых сооружениях).

Однако задание заключалось не только в создании порта как такового. Нужна была соответствующая инфраструктура. Где разместятся прибывшие торговцы и моряки? Чем будут питаться? Кто их будет охранять? Это был настоящий вызов и для опытного мастера, Середину же предстояло сдавать жёсткий экзамен на архитектора не в аудитории, а в жизни. Однако что может быть желаннее для деятельного человека, чем испытание его таланта? Думаю, Середину льстило, что его знаниям, наконец, нашлось достойное применение.

Впрочем, волокита и распри, раздиравшие королевский двор, отодвинули осуществление этих грандиозных планов на целых пять лет. В то время каждое новаторское решение, хоть немного отступавшее от конфуцианских традиций, давалось корейской правящей верхушке с огромным трудом. Однако и без хлопот с генеральным планом портового города Середину было чем заняться в Чемульпхо.