Нестора или какого-то другого древнерусского книжника, редактировавшего Повесть, сбила с толку еще одна «Деревьская земля» – «Дереви», обнаруженная им в Северном Причерноморье. Источником, откуда она в свое время перекочевала в русскую летопись, была византийская хроника IX в. Георгия Амартола, а именно то ее место, где перечислены «Афетовы страны»[77]. В славянском переводе хроники Амартола, предшествовавшем Повести временных лет, соответствующий термин был передан как «Дерви»[78]. В Повести временных лет амартоловский перечень стран читается так: «…Воспории, Меоти, Дереви, Сармати, Тавриани, Скуфия…» Причерноморская область под названием Дерви/Дереви легко опознается как место обитания потомков везеготов, или готов-тервингов (от др. – герм, tre – «дерево») – «жителей леса», «лесных людей», по-славянски – «древлян». Последние сомнения на этот счет исчезнут, если сопоставить древнерусское известие о смерти князя Игоря в «Деревех» с сообщением Льва Диакона о его последнем походе «на германцев». Единственным германским этносом Северного Причерноморья были готы.

Уяснив, что летописный термин «древляне/деревляне» покрывает два разных народа, этнически несходных меж собою, мы поймем причину разноголосицы в этнографических и исторических сведениях о них. С одной стороны, «древляне живяху звериньским образом, живуще скотьски: убиваху друг друга, ядаху вся нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девиця»; с другой – «наши князи добри суть, иже роспасли суть Деревьскую землю», наличие грозных крепостей, вроде Искоростеня, взять которые возможно лишь при помощи военной хитрости, дипломатические посольства к русам с целью заключения династических браков. Очевидно, что в первом случае речь идет о восточнославянских лесовиках днепровского правобережья, во втором – о крымских готах, чьи процветающие колонии просуществовали в Тавриде до XVI в. Таврические и киевские русы в IX–X вв. должны были, конечно, не раз сталкиваться с ними – на поле экономической конкуренции и на поле брани.

Дружинные сказания о войнах с крымскими готами бытовали в Киеве долгое время и были известны русским книжникам XII в. Но время взяло свое – двойственное значение термина «древляне» было прочно забыто, благодаря чему история покорения черноморских «древлян»/тервингов была перенесена на историю древлян днепровских, более близких и знакомых «кыянам» Несторовой эпохи.

Итак, ожесточенные войны середины X в. киевских русов с «древлянами» происходили не на правом берегу Днепра, а на крымском побережье.

Повесть временных лет помещает рассказ о войнах Игоря с угличами и «древлянами» под 912–915 гг. Новгородская I летопись относит падение осажденного Пересечена к 940 г.: «В се лето яшася уличи по дань Игорю, и Пересечен взят бысть». Обе датировки сомнительны. Первая выносит события за хронологические рамки реальной жизни Игоря; вторая не оставляет ему времени совершить поход на «древлян»/готов (напасть на крымских готов киевские русы могли, конечно, только после того, как закончили покорение угличей в низовьях Днепра), так как в следующем году он уже участвует в набеге на Константинополь. Скорее всего, угличская и «древлянская» войны состоялись в 30-х гг. X в., причем последняя закончилась не позднее 938 г., ибо, по сообщению Кембриджского документа, в следующем году в Крыму началась новая военная операция русов, не связанная с именами Игоря и Свенгельда.

О войне с «древлянами»/готами летопись сообщает весьма кратко: «Иде Игорь на древляны, и победи их, и возложи на них дань…» Впрочем, далее выясняется, что истинным победителем «древлян» был все тот же Свенгельд, который и в этом случае присвоил себе «дань деревьскую»