– Я вас услышал и буду иметь это в виду. Но будьте добры, ответьте еще на один вопрос: а как кинжал попал к вам в руки? – спросил антиквар.

– Могу честно признаться: это находка, которая лежала в укромном месте почти сто лет. Обнаружили его случайно, и произошло это совсем недавно. О кинжале, кроме меня и людей, нашедших его, больше никто не знает. Так что имейте в виду, товар не краденый, вам нечего беспокоиться по этому поводу, и соответственно, искать его никто не будет. Я думаю, пока этих сведений достаточно. Но если решите его приобрести, во время сделки я с большим удовольствием расскажу более подробную информацию.

После этого небольшого диалога Алик положил шкатулку с кинжалом в полиэтиленовый пакет, а пакет – в металлический короб депозитарного ящика. Бумаги с переводом персидских надписей оставил Льву Моисеевичу. Перед тем как выйти из переговорной, Алик написал на документе номер телефона, передал антиквару и произнес:

– Вот мой настоящий номер, впредь звоните мне сами в любое время, думаю, теперь мы можем доверять друг другу. Я доступен двадцать четыре часа в сутки.

Они оба вышли из переговорной, к Алику подошел менеджер банка, и тот с депозитарным ящиком последовал за ним в зону хранения банковских ячеек.

Охранники антиквара уже вызвали транспорт для шефа. Машина ждала их прямо у выхода из банка. Лев Моисеевич с помощниками вышел из здания банка, и они двинулись к своему транспорту. И тут антиквар остановился у машины, посмотрел по сторонам, сделал глубокий вдох, достал мобильный телефон, намереваясь кому-то звонить. В этот самый миг рядом с их автомобилем остановилась другая машина, и из нее выскочили водитель и еще три пассажира, все четверо имели восточные черты лица. Они почти вбежали в здание банка и сразу же, через несколько минут, поспешно вышли обратно, но их уже было не четверо. Пятым был Алик. Перед тем как садиться в машину, он посмотрел на Льва Моисеевича, который за ним наблюдал, и кивнул ему.

Антиквар все это время разговаривал по телефону, но одновременно взглядом провожал Алика прямо от выхода из банка до момента, когда он сел в машину. Закончив разговор, Моисеевич сел к своим, и они тронулись в сторону Баррикадной улицы. В машине стояла гробовая тишина, и вскоре антиквар произнес:

– Дерзкий и наглый паренек, но говорит исключительно по делу. Никаких отклонений. Даже понравился мне… Володя, включи мою мелодию и сделай, пожалуйста, погромче…

Антиквар иногда в машине слушал классическую музыку, и когда он просил своего водителя Владимира включить «мою мелодию», тот знал, какую он имел в виду. В салоне машины заиграла тема антиквара, и в этот миг, находясь под впечатлением, он стал воображать себя новым владельцем кинжала. Мысленно он стал приравнивать себя к тем персонам, которые раньше имели эту вещь в собственности. Но тут опять мысли ушли в сторону, и он начал думать о том, насколько ценен данный экспонат. Предмет этот – довольно редкостный экземпляр, и нет оснований полагать, что это подделка. В силу своего происхождения кинжал имеет историческую ценность, а в силу техники производства – однозначно художественное произведение, имеющее также высокую культурную ценность. Изготовлен мастером высокого профиля, скорее, даже группой мастеров. По самым приблизительным подсчетам его можно продать западным коллегам за несколько миллионов долларов, а может, и за несколько десятков миллионов. Тут одни камни чего стоят, не говоря об остальном.

Его мысли лихорадочно блуждали вокруг ценного товара, но машина остановилась, и он из мира грез сразу очутился на переднем сиденье автомобиля. Через окно увидел, что уже подъехал к дому.