Словно осеняя венцом мученика каждого из этих людей, она сравняла их всех перед великим даром природы, – жизнью. Но люди эти, с истовостью фанатиков, приносили божественный дар в жертву своим ничтожным, братоубийственным целям.
Глава 6
Весь прошедший день Сухонцев мотался между полигонами. Какие-то подвижки в процессе наладки стартового комплекса все же давали некоторую надежду уложиться в срок. Но, в основном, смятый график работ заставлял людей нервничать, срываясь на крики и ругань. Хроническая нехватка людей и средств сказались сейчас в полной мере. Ежедневные селекторные совещания стали для Сергея Дмитриевича чуть ли не головной болью. Зам генерального РКА, уже не стесняясь, с металлом в голосе переводил свои пожелания добиться ощутимых результатов в простые народные выражения. Терпеливо выслушивая его Сухонцев угрюмо и односложно отвечал: «Делаем, что можем… все силы и ресурсы задействованы…».
Звонок из министерства упредил появление Сергея Дмитриевича. Секретарь, молодой человек, весь натянутый как струнка, с непроницаемым видом доложил:
– Сергей Дмитриевич, вас к телефону… министр…
Пройдя из приемной в кабинет, Сухонцев, стаскивая на ходу пальто, взял трубку:
– Иван Яковлевич, я тебя слушаю…
И по мере того, как министр говорил, его лицо темнело, складка меж бровей, удлиняясь, прорезала лоб узкой черной тенью:
– Хорошо, Иван Яковлевич, я сегодня же вылетаю. Людей, связанных с проектом, возьму с собой… И с документацией… спецрейсом, через час… Да, я понимаю, но что есть, то и буду докладывать на коллегии…
Положив трубку, Сергей Дмитриевич откинулся на спинку стула. «Опять драка будет… Воронков просто так не станет меня дергать… Эх, Иван Яковлевич, трудно не только тебе…».
Сергей Дмитриевич, с противным ощущением человека влезшего в кусок дерьма, сморщился от мысли о предстоящей возне вокруг финансового вопроса. Их и так обескровили постоянными урезами утвержденных квот. Бесконечная драка вокруг финансирования проекта выхолащивала творческую энергию Сухонцева глубоко чуждой ему административной суетой. Это повергало Сергея Дмитриевича в состояние полной апатии. Присущий ему азарт творца бездарно гасился изнурительной тяжбой с НПО его заклятого друга за отвоевывание своего, более перспективного, и, главное, почти готового проекта.
Но что Сухонцев полностью не принимал, хотя и знал о бесполезности своих усилий, так это упорное отстаивание ведомством устарелых проектов, несмотря на любые его попытки противостоять деструктивной линии ведомственных чиновников. Сергей Дмитриевич не раз, срываясь на ультимативные возражения, пытался добиться от них понимания требований времени. Но все его попытки мягко гасились абстрактными разговорами о текущем моменте, политической ситуации и прочим, ничего не значащим словесным жонглированием. Постепенно Сергей Дмитриевич осознал простую, и вместе с тем страшную истину – то, что происходило в ведомстве, было похоже на продуманную и тщательно спланированную стратегическую операцию по развалу оборонного потенциала страны.
Он усмехнулся, качнув головой. Разваливать можно все, но только не оборону страны. «Кто не кормит свою армию, тот будет кормить чужую…». Этот категорический афоризм сейчас, как никогда, обрел свою актуальность. Наша терпеливая армия еще сможет перебиться впроголодь, но вот воевать устарелым хламом в наше время свойственно только нищей, разоренной стране…
Сергей Дмитриевич неотрывно смотрел в иллюминатор. Пелена облаков, медленно скользившая за окном самолета, словно погружала его в гипнотический транс. Его сознание, словно проваливаясь сквозь нескончаемые слои влажной взвеси, казалось, пронизывало не их, а само время, устремляясь туда, где в дальних уголках памяти мерцало всеми нюансами чувств его прошлое. Будто чья-то воля возвращала его в те давние времена с только ей понятной целью. И его мозг, как мягкая губка, выжимаемая властной рукой, легко и безудержно изливал поток воспоминаний.