, 28 января 1914 г., снял с поста и директора. От судебного преследования Белецкого и Виссарионова Джунковский отказался только потому, что хотел избежать скандала и оградить репутацию Думы[414]. На место всемогущего шефа полиции он поставил безупречного прокурора В. А. Брюн-де-Сент-Ипполита и поручил надежному руководителю Петербургского охранного отделения П. К. Попову, которым заменил прежнего начальника М. Ф. фон Котена, уладить дело с Малиновским без огласки.

Директивы, полученные Малиновским от Ленина в изменившихся обстоятельствах по возвращении в Петербург, должно быть, требовали от него максимально сохранить положение агента. Ибо он с мужеством отчаяния боролся за продолжение своей работы в штате Департамента полиции, взывая к чиновникам, на чье влияние надеялся (Белецкому, Иванову, Мартынову и др.)[415]. Прогерманская фракция в Министерстве внутренних дел хлопотала за него. Так, Белецкий обратился к тогдашнему вице-директору политического отдела департамента А. Т. Васильеву c просьбой поговорить о Малиновском с М. И. Трусевичем. Васильев успеха не добился, и прошение Малиновского о восстановлении на службе было отклонено[416].

«Удрученного и раздраженного» Малиновского, помимо блага семьи, прежде всего беспокоила реакция Ленина. В разговоре с Мартыновым, который хотел помочь ему устроить логически обоснованный и не вызывающий подозрений уход из Думы, он с опаской спросил: «Не подвергнет ли он [Ленин] мой способ действий… жестокой критике, а я, может быть, окажусь неспособным оправдать мою линию поведения?»[417] Лишь поняв, что его усилия тщетны, а дальнейшее упорство грозит неприятностями, Малиновский – на условиях отъезда за границу навсегда, выплаты денежного вознаграждения и назначения ежегодной пенсии, а также под гарантию уничтожения связанных с ним документов – ушел со столичной политической сцены и отбыл к Ленину.