На трехставной лопасти вверху чаше всего изображались лев и единорог, в центре – супрядки, внизу – катание на конях. На обратной стороне – застолье. В колористической гамме пермогорской росписи преобладают красный и желтый цвета на белом (иногда желтоватом) фоне. Искусствоведы полагают, что основные элементы узора и цветовая гамма росписи Пермогорья имеют много общего с орнаментикой древнерусских рукописей поморской (18 век) и особенно Белевской (19 век) школ.
«Народные мастера Северной Двины использовали замечательные традиции древнерусской книги, – пишет О.В.Круглова, – где иллюстрации являлись как бы вторым текстом для неграмотных, и принципы стенной храмовой росписи, где последовательный рассказ в образах изобразительного искусства давал возможность „прочитать“ этот сюжет каждому».
Среди мастеров Пермогорья наибольшую известность получили Яков Иванович и Егор Максимович Ярыгины, Александр Лукьянович Мишарин и братья Хрипуновы – Дмитрий, Петр и Василий.
Как уже указывалось, в пермогорской росписи господствовал образ Сирина. Изображения райской птицы можно было встретить не только на лопастях прялок, но и на многих других предметах крестьянского быта. Примечательно, что особенной популярностью сказочный образ птицы Сирин пользовался именно на Русском Севере: в знаменитой городецкой резьбе и живописи он практически не встречается. Это говорит о том, что якобы пришедший из Греции или с Востока образ таинственной и роковой птицедевы не просто пришелся по вкусу жителям Севера, а оказался для них знакомым и – вполне вероятно – даже родным. Скорее всего, здесь следует говорить об обшеиндоевропейских истоках этого древнейшего образа.
В русской традиции волшебные птицы Сирин, Алконост и Гамаюн совмещались в образе священной покровительницы Руси – Матери Сва. В. Н. Демин совершенно справедливо сопоставляет слово «сирин» с языческим названием рая – «ирий»: Сирин, как известно, птица райская. Отголоски почитания Сирина слышатся также в названиях страны Сирии и звезды Сириуса, в именах нимфы Сиринги и египетского бога Осириса.
Большинство исследователей русского народного искусства склоняются к версии о греческом происхождении Сирина (от легендарных сирен из «Одиссеи»), некоторые видят истоки образа райской птицы в далекой Индии, но, ни один из маститых ученых даже не попытался объяснить необычайную популярность этого персонажа у севернорусского крестьянства и уж тем более отыскать истоки образа таинственной птицедевы в русской мифологической традиции. И совершенно напрасно…
Заглянув в словарь В. И. Даля, мы без труда убедимся, что «сирин» – слово исконно русское, означающее сову, филина, пугача или особый вид «долгохвостой совы, похожей на ястреба», ведущей дневной и ночной образ жизни (SURNIA). Сова же, как известно, почти во всех традициях является символом мудрости. Но, кроме того, крик совы многие народы воспринимали как «песню смерти» (вероятно, представление это было связано с ночным образом ее жизни). Сладкоголосое пение греческих сирен оборачивалось гибелью для их слушателей и, стало быть, также являлось своего рода «песнью смерти». Несомненно, одно: у греческих сирен был свой прообраз, и мы не должны игнорировать версию о его северном, гиперборейском, «совином» происхождении.
Изображения львов и единорогов также часто встречаются в произведениях народного искусства. На Русском Севере мы находим их в росписи сундуков, поставцов, прялок, дуг и лубяных ларцов, в Поволжье – в декоре крестьянских изб и т. д. В геральдике лев и единорог символизируют соперничающие солярно-лунные и женско-мужские силы. Два льва по бокам Мирового Древа выступают в качестве надежных его стражей: считалось, что лев спит с открытыми глазами, отсюда почитание его как символа неусыпной бдительности. «Лев спит, а одним глазом видит», – гласит русское поверье, зафиксированное В. И. Далем. Львы-стражи встречаются и в русских народных сказках: «недалеко есть царство – ты в ворота не езди, у ворот львы стерегут» (А. Афанасьев).