Но особенно поразителен по своей близости к постановлениям Русской Правды о “закупах” новый закон о найме на фабричные работы, вполне обращающий договор личного найма во временное холопство [Собр. узак. и распор. 1901 г., ст. 1247]. Думаем даже, что основания новых законодательных памятников не иные, чем в Древней Руси… одним из главнейших факторов в деле ограничений правовой личности наемного работника служило экономическое положение… В эпоху Русской Правды, когда еще сильны были союзные связи, можно полагать, что в личное услужение не шли люди, обладающие этими связями… Эти лица были такими же изгоями в правовой жизни, как и те четыре вида, которые перечислялись князем Всеволодом в известной грамоте…

Ввиду сказанного мы не можем удивляться, что древность наша придавала договору личного найма некоторые черты рабства». При определении юридической природы закупничества Дебольский принял выставленную Сергеевичем концепцию личного найма и высказался против раздвоения вопроса, находимого им у Владимирского-Буданова: «1) был ли обыкновенный закуп неполным (позднее добровольным) холопом или нет, и 2) был ли ролейный закуп крестьянином, жившим на владельческой земле… Одно противоречит другому. Или закуп – работник, наймит, неполный (по выражению Владимирского-Буданова) холоп, или он арендатор…

Если бы ролейные закупы действительно были арендаторами, то наши памятники, как летописи, жития святых и т. п., упоминали бы о них, т. к. они неоднократно говорят о земледельцах. Но там мы имеем в этом значении лишь известные наименования: смерд, изорник, позднее крестьянин. Закуп нам известен из одной лишь Русской Правды. Следовательно, это явление… было вряд ли очень распространено, а в земледельческой стране вряд ли бы памятники молчали о земледельцах… Крестьяне, даже в позднее время, после их прикрепления, не знали тех ограничений, какие касались закупов» [29; с. 84 сл.].

Владимирский-Буданов ответил Сергеевичу и Дебольскому указанием на то, что «слово “закуп” дожило до довольно поздних времен в западнорусском языке: в 1539 г. “жид” Городненский жаловался судье на Понарчица и его жену в том, что они запродали зятя своего и жену его в рубле грошей пану Внучку, который продержал запроданного один год и выпустил ему “выпусту” из занятого рубля 20 грошей; а потом пан перевел того закупа “жиду” за 70 грошей, у “жида” он служил один год и получил “выпусту” 26 грошей; затем ушел прочь и остальных 54 грошей не возвратил. Судья присудил уплатить истцу 54 гр. Это не наемный слуга, ибо здесь не сроком работы определяется сумма денег, а суммою денег – срок работы (перезалог закупа, запрещенный Русской Правдой, здесь допускается)… О ролейном закупничестве Русская Правда говорит как об особом виде закупничества. Ролейный закуп получает от господина ссуду (иначе он не был бы закупом), орудия обработки земли… он должен возвратить (или отслужить) хозяину за ссуду и подмогу. Но он не дворовый слуга: барщина не превращает крестьянина в дворового слугу» [22; с. 35, примеч.].

Не принял юридической концепции закупничества Сергеевича и Н. А. Рожков. Допуская «даже», что термин «наймит» не переводный с греческого (μίσϑωτός), а оригинальный, Рожков самое большее считал возможным сделать из этого только тот вывод, что «в Киевский период русской истории наем сливался иногда с другими гражданскими сделками, плохо от них различался». Второй аргумент Сергеевича (значение слова «купить») Рожков считал «совершенно не выдерживающим критики: в той же Русской Правде слово “купить” употребляется всегда в обычном смысле, в том же, как и теперь, а вовсе не в значении “нанять”… Наконец, в-третьих, купа – вовсе не наемная плата, а заемная сумма, получавшаяся закупом, что подтверждается и словом “прикуп”, означающим, между прочим, то, что человек “срезит”