Аналогичным образом в условиях плановой экономики угроза санкций со стороны вышестоящих организаций должна быть для менеджера более реальной и суровой, чем угроза потери доли рынка и снижения прибыли в условиях рыночной экономики. Тогда плановая экономика относительно результативна. То есть директор советского завода (начальник цеха, мастер, рабочий) должен иметь веские причины беспокоиться о производстве в большей степени, чем его западные коллеги. При нестабильном состоянии системы управления так оно и было, и тогда плановая экономика была результативной (за счет хищнического использования ресурсов).

Во времена индустриализации репрессировали за неосвоение капиталовложений, невыполнение планов, малейшее нарушение в технологии и качестве. «В 1927 г. органами ОГПУ было дано предписание усилить репрессии за халатность, непринятие мер охраны и противопожарной безопасности. Небрежность как должностных, так и всех прочих лиц, в результате халатности которых „имелись разрушения, взрывы и прочие вредительские акты“, приравнивалась к государственному преступлению. ОГПУ предоставляется право рассматривать во внесудебном порядке, вплоть до применения высшей меры наказания, дела по диверсиям, поджогам, порче машинных установок и т. п., совершенных как „со злым умыслом“, так и без него. Халатность и небрежность возводились в ранг государственных преступлений» [169].

Именно так в СССР создавалось атомное оружие и многие другие научно-технические разработки – в бериевских шарашках, где неконкурентные, артельные отношения внутри лабораторий контрастировали с жесткой конкурентной борьбой, фактически борьбой за выживание, между лабораториями. В условиях конкуренции между кластерами сами эти низовые звенья работают результативнее и все отношения внутри кластера подчинены необходимости решить коллективную задачу. В условиях нестабильного режима функционирования системы управления каждый руководитель низового звена – бригадир, лейтенант, цеховой мастер, капитан судна, режиссер – совершенно иначе организует работу своих подчиненных, иначе дает задания, иначе спрашивает, потому что знает, что он сам погружен в конкурентные отношения и в случае провала его как минимум выгонят с работы, а могут и посадить.

Вот как формулирует свою идеологию управления одна из современных преуспевающих фирм: «Система внутри фирмы должна быть жестче, чем снаружи, тогда фирма крепче. Это значит, что конкуренция внутри должна быть суровее, чем за пределами предприятия, отношения – более жесткими, система поощрений и наказаний – более четкой. То, за что рынок наказывает рублем, внутри фирмы должно наказываться червонцем. А когда фирма внутри себя испытывает давление большее, чем давление внешней среды, она, согласно законам физики, расширяется, захватывая новые территории, предприятия и денежные потоки» [170].

Известно, что в ходе естественного исторического отбора побеждают те общества, которые умеют раньше распознать конкурентные преимущества. Прогресс идет быстрее там, где преуспевающие хозяйственные ячейки быстрее подавляют конкурентов и захватывают рыночную долю отстающих. Русская система управления в своем нестабильном состоянии, в условиях «конкуренции администраторов», отличается более ранним распознаванием преимуществ, чем классическая западная конкуренция.

Возьмем промышленность. Для того чтобы в середине XX века на Западе предприятие, более передовое по технологии и менеджменту, захватило рынок, необходимо время, пока потребители оценят продукцию как более качественную и дешевую, пока оптовики начнут закупать у них продукцию в большем количестве, пока розничные торговцы начнут продвигать этот товар и убедят покупателей в его достоинствах, пока покупатель распробует, пока закончатся длительные процессы заключения и перезаключения контрактов по окончании финансового года, пока преуспевающее предприятие убедит банкиров, что именно ему надо дать кредит на развитие производства, пока банкиры дадут кредиты тем, кто лучше, а не тем, кто хуже, – это длительная процедура.