– Так вот, – Виталий шмыгнул носом, передразнивая Люську. – Некоторые зарубежные газеты утверждают, что именно сегодня начнется конец света. А может, уже начался, – посмотрел на часы. – Честно скажу, не знаю. Но если начался, нам его не остановить. А если все это вранье, то и совсем не надо тревожиться. Просто будем вести тщательные наблюдения за природой и за людьми. – Он раздал ребятам заранее припасенные карандаши и тетради. – Все наблюдения запишем точно и подробно. А потом сочиним большую разоблачительную статью и напечатаем во всех главных газетах Советского Союза. Таких газет у нас в стране не менее пяти тысяч, я так думаю. Если каждая заплатит по три рубля… – Он торжествующе оглядел ребят. – Да на такие деньги можно купить грузовик для школы! Понятно? Будем все учиться вождению, получим водительские права! Так что смело записывайте каждую необычную деталь. Что вас удивит, то и записывайте.

– У нас кукушка без перерыва второй день кричит за домом, – перебила Элка. – Как жопа. Совсем спятила.

– А ты и это запиши, только другими словами, – весело посоветовал Виталий. – Мы ведь не знаем, с чего начинается конец света. Может, прокукует твоя кукушка еще сто раз и…

– Что и? – испугалась Элка.

– Да ничего. Пять тысяч газет! Если даже по рублю заплатят…

– А нашей бабке обещают выдать ремень. Солдатский. Это записывать?

– И это запишите, – указал Виталий. – Вдруг с ремня все и начнется? Или, скажем, курица снесет квадратное яйцо.

Все укоризненно посмотрели на Васеневых, а стыдливая Элка покраснела.

Рыба, жаренная на постном масле, дала о себе знать приступами изжоги и Виталий поспешил домой. Только перед сельсоветом придержал ход. Он всегда там задерживался. Там стояла в сухой траве бетонная крестьянка с серпом в руке, с охапкой пшеницы в другой. Конечно, охапка давно выкрошилась, и каменный нос выкрошился. Крестьянка напоминала старуху-смерть, из каких-то своих соображений сменившую косу на серп. Даже понятно было, за кем она сегодня пришла. Да, конечно, за бетонным пионером, зимой при расчистке сильно поврежденным колесным «Кировцем» Гоши Горина.

«Ветерок», расположенный на притопленой у берега барже, был еще закрыт.

Надо заглянуть вечером, хмыкнул про себя Виталий, а то, может, правда, в последний раз. В «Ветерке» колдует, бормочет за стойкой Павлик Мельников. Умница, полиглот. «Я у вас, – колдует, – как та курица, что несет золотые яйца».

Его и прозвали – Золотые Яйца.

Но вообще в «Ветерок» заглядывали многие. Даже директор и парторг Калестинов.

Как-то в областном управлении КГБ в Томске собрали лучших сельских учителей. Тактично рассказали про главные идеологические ловушки последнего времени: о так называемом писателе Солженицыне («Совсем Родину забодал!»), о наглых диссидентах («Они все по тюрьмам да по тюрьмам, а нам их кормить!»), об академике Сахарове («Совсем спрыгнул с ума!»), а под конец самым активным и разговорчивым вручили памятные бюсты. Честно говоря, Калестинов положил глаз на Пушкина – кудрявого, черного, блестящего, как оливковым маслом облитого, но достался ему Карл Маркс. Поблагодарив офицеров за оказанную честь, директор взял главного экономиста земного шара за уши. Он не знал, как правильно поднимать тяжелые чугунные бюсты, потому и взял за уши. Все деликатно отвели глаза в сторону, а Калестинов обмер. Плечи бюста оказались отлитыми отдельно, то есть чугунная голова просто всаживалась между чугунных плеч, как в воронку, вот голова и оторвалась. Вернувшись в Благушино директор Калестинов самолично приварил чугунную голову к чугунным плечам. А потом учредил приказом по школе переходящий литературный бюст – за лучшее годовое сочинение на свободную тему. Так и указал: «