Неожиданно, русские разъезды налетели на монгольские сотни, в коротком, но ожесточённом бою, монголов опрокинули и прогнали в степь.

Мстислав Галицкий повелел своим дружинам переправиться через Калку, и встать отдельным лагерем.

Киевский князь разместил своё войско на горе над рекой, и огородил лагерь тыном из кольев.

Ночь прошла в подозрительной тишине – русские дружины располагались тремя отдельными станами, а половцы были где-то в степи, за Калкой.

Ранним утром 31 мая князь Галицкий с Даниилом Волынским выехали в дозор.

В туманом мареве стояли монгольские тумены, лошади фыркали, поводили ушами, бряцали удила.

Ворвавшись на спящий стан, Мстислав закричал:

–Дружины, к оружию! Татары!

Даниил осадил коня рядом.

–Я пошлю гонца к черниговцам и киянам! Пусть выходят!

–К чёрту! Сами справимся! Чести много! – зло отозвался Мстислав.

Дружинники торопливо выстраивались в боевой порядок, одевали кольчуги, шлемы.

–Хур-ра-а!!!

Разрывая тишину рёвом, визгом и топотом, монгольская лава обрушилась на стан галицкого и волынского князей. Обходя, другие тысячи торопливо преодолевали реку, чтобы напасть на спящих черниговцев и киевлян.

Яростный удар разбил боевые порядки русских, началось избиение. Киевляне сидели за тыном, отстреливаясь, отрезанные от остального войска.

С ходу в сражение влетели половецкие отряды, вернувшиеся к общему стану, но их страх перед монголами был так велик, что они, бросив рубку, рванули прочь, сминая ряды русских и вселяя повсеместную панику. Русские, беспорядочной толпой, бежали прочь. Монголы, плотной лавой, преследовали бегущих, рубя, коля, давя копытами коней.

У стана киевлян Субедей оставил нойонов– тысячников Чегира и Тегу, и пятитысячный отряд бродников, под командой Плоскини. Бродников погнали на штурм, а монголы следили, чтобы они были упорны и не жалели себя. Киевляне, защищённые стенами, наносили бродникам тяжёлые потери.

Тумен Джебе гнал отступающих союзников, пока не стемнело. Степь была усеяна трупами. Монголы рубили пленных, сгоняли разбежавшиеся отары.

Субедей повелел привести в порядок тумены.

У русских станов ещё шёл бой. В помощь к бродникам послали остатки аланов и туркмен. Но это не помогло.

Прошёл день, а русские держались.

–Субедей, разбитый враг уходит, – был недоволен Джебе, зайдя в юрту к старшему товарищу. – Мы могли бы на его плечах ворваться в его земли, и разорить их. Наши воины будут вознаграждены добычей, а русские устрашены.

–Знаю. Но что делать? Посылать монголов на штурм не хочу. А эти бродники слишком боятся за свои жизни.

–Вырезать их!

–А штурмовать кто будет? И в тылу у нас донцы могут напакостить, если узнают, что их воинов перебили. Сделаем по-другому. Порученец, туаджи, приведи к нам Плоскиню!

Воевода бродников вошёл в юрту, упал на колени перед нойонами.

–Плоскиня, мы обещали вам жизнь, если вы будете воевать за нас, а вы не можете даже выбить русских из укреплений! У них и сил мало!

–Не много, – согласился Плоскиня, склоняя голову. – Но держатся.

–Там что за князья?

–Князь Мстислав из Киева – матери городов Русских.

–Главный князь? – удивился Джебе.

–Главный в Киеве. С ним его зять, князь Андрей. И князь Александр Дубровский.

–Так вот, Плоскиня, хочешь, штурмом бери, хочешь, иди сам к ним, а завтра, чтобы сопротивление русских было подавлено. Иначе, тебе смерть.

Ранним утром Плоскиня ушёл к русским, и убедил князей сдаться – монголы не собираются их убивать, а отпустят за выкуп. Те поверили – так было принято у половцев: если они захватывали во время набега князя или воеводу, его не убивали и не продавали в рабство, а отпускали за выкуп. Князья открыли ворота, и бродники с монголами бросились рубить обессиленных воинов.