как сознание, произвольно полагающее образ идеального социума.

Но сфера утопического выходит далеко за пределы сферы социального. Уже самое беглое знакомство с историей мировой культуры дает основание полагать, что внутреннюю установку на формирование образа предмета, сочетающего в себе идеальные с точки зрения субъекта воображения качества и подчиненного собственной логике, положенной воображением (то есть установку на конструирование утопического идеала, равно как и сам этот идеал), мы находим в различных сферах творчества – в искусстве, литературе, архитектуре, научно-технической области.

Так что социальная (социально-политическая) утопия и соответственно социально-утопическое сознание – это видовое проявление родового феномена, распространяющегося едва ли не на все сферы человеческой деятельности. (Хотя именно в социально-политической сфере утопическое сознание получает наиболее полное и многообразное воплощение.)

А это значит, что утопия (в качестве родового явления) может быть определена как произвольно положенный сознанием образ идеального предмета, выступающего в качестве объекта созерцания или материального воздействия в различных сферах человеческой деятельности.

При этом следует иметь в виду, что хотя утопия – это зачастую продукт рациональной деятельности субъекта, она не лишена эмоционального (чувственного) измерения. Ведь этот субъект грезит не просто о совершенстве, но о желаемом совершенстве, которое бы «грело душу», вызывало эстетическое и нравственное удовлетворение.

Конечно, произвол утописта имеет свои границы, ибо при всем желании он не в состоянии полностью порвать ни со своим временем, ни со своим обществом, как бы он к этому ни стремился. Так что к утопическому идеалу следует подходить как к своеобразному «шифру бытия» продуцирующего его субъекта, т. е. рассматривать этот идеал как отражение действительности, фиксирующее – непосредственно, через содержание полагаемого идеала, или косвенно, через способ видения предмета, – ценностные и политические ориентации и притязания утописта.

Но утопия – это еще и «шифр бытия» мира, в котором действует утопист, окружающей его природной и социальной среды. А любой социально-утопический проект – модифицированный «слепок» с породившего его общества, в котором устранены все «минусы» и усилены все «плюсы» последнего. Так что к утописту вполне применимы слова мудрого Генри Торо о людях, которые стремятся «устроить нашу жизнь так, чтобы сохранить все преимущества и устранить недостатки»^>80.

Существует точка зрения, что утопия представляет собой образ идеального будущего. Как писал один из футурологов, «утопический подход – произвольное, не связанное непосредственно с провиденциализмом представление о желаемом будущем…»^>81. Но это справедливо лишь отчасти, поскольку наряду с теми утопистами, которые действительно соотносили свои проекты с будущим (таковы прежде всего социалисты-утописты), были и такие, которые соотносили его с прошлым, с «золотым веком» человечества, о котором писал, например, Гесиод.

Известна, однако, и другая позиция, когда автор рассматривает свой утопический проект прежде всего как образное выражение определенного мировоззрения, определенной философии и морали, не связанное жестко с конкретной точкой на шкале исторического времени. Таков, например, проект идеального государства, созданный Платоном: это не воспоминание о прошлом и не модель для будущего – это, как полагал сам великий мыслитель, идеал на все времена.

Таким образом, мы можем констатировать, что произвольно положенный воображением образ идеального предмета может быть соотнесен как с прошлым, так и с будущим., а может быть не соотнесен с ними вообще.