Бытие – это то, чего не было и никогда не будет. Оно всегда есть. Но если оно всегда есть, то внутри него нет смены состояний. А если в нем нет смены состояний, то оно не имеет никакого отношения ко времени. А если оно не имеет отношения ко времени, то нужно говорить об идеи бытия. Сущее существует без бытия. Бытие не существует без сущего. Но и человек – это идея человека, то чего никогда не было и никогда не будет. Человек уже есть, но как Христос, как то, внутри чего нет смены состояний.

Чем же отличается бытие от человека? Тем, что у бытия нет боли и нет страха. А у человека есть и то, и другое. Онтология смещает человека из центра философии и превращает его в нечто необязательное. Онтология была бы возможна, если бы бытие не зависело от человека. Но бытие, не зависимое от человека, это существование, а не бытие. Есть только одно бытие. Это бытие человека. Или еще строже. Есть только одно бытие – бытие Бога, никакого другого бытия нет. Онтология – это необъявленная война философии с человеком, стремление философов деантропологизировать мир.

Человек – очень пластичное существо. Быть пластичным – значит быть эмоциональным, возбуждающим в себе самом чувственность. Фундаментальное свойство человека – самоаффектация.

Человек существует без сущности. Если он когда-нибудь начнет существовать с сущностью, то перестанет грезить, то есть предъявлять себе тот объект, которым хочет овладеть. Греза, овладевшая телом человека, превращает его в мыслящую вещь. В социуме живет не мыслящая вещь, а языковое существо.

Аутография – это описание происхождения самости, то есть самодетерминации. Абсурд – это взрыв галлюцинаций. Самость – результат этого взрыва. Поворотом человека к самости рождаются символы воображаемого. Поворотом к реальности создаются знаки языка. Нельзя, подчиняясь логике языка, понять, как появился язык. Нельзя говорить о сознании, пребывая вне сознания. А, будучи в сознании, мы можем говорить только о символическом прошлом. Настоящее сознания ускользает от разговора о сознании. Нельзя понять человека, не понимая смысл аутизма в его действиях. Во всех этих случаях нашему мышлению нужно будет пройти от разумности мира к пространству абсурда.

Мир разумен потому, что в нем для всего есть своя причина. При этом минимум сущности в нем соответствует максимуму существования. Силами реальности всякое сущее может быть приведено в такое положение, в котором оно будет испытывать действие двух причин, одна из которых исключает другую. И при этом обе причины будут действовать в одном и том же месте, в одно и то же время, в одном и том же отношении, что, конечно, уже само по себе абсурдно. Поскольку субъектом такой двойной логики является человек, постольку он абсурден, то есть в одном и том же отношении и свободен, и подчинен необходимости. Поскольку ни одно животное не может быть двойственным, постольку оно разумно. Вывод: мир сохраняет свою разумность до тех пор, пока ему удается уклониться от встречи с абсурдом.

Человек – это неудачная попытка мира уклониться от встречи с абсурдом. В феномене человека закодировано неумение спрятать себя в складках наличного, затеряться в просторах возможного. Поэтому человек подчинен одновременно и логике свободы, и логике нудящей необходимости. Человек – это плата разумного мира за встречу с абсурдом, перед которым разум слагает свои полномочия, отказываясь быть поводырем. Поэтому на любом человеке всегда, как клеймо, лежат следы, оставленные его изначальной неразумностью.