События развивались быстро – и 4 мая был арестован в Софии полковник Самохвалов, работавший с ведома болгарского правительства по организации охраны генерала Врангеля на случай его приезда в Болгарию (как известно, коммунисты заявили открыто, что они «не ручаются за его безопасность»). При обыске были подкинуты подложные документы, якобы исходящие от Главнокомандующего и изобличающие его в подготовке государственного переворота в пользу буржуазных партий.

В том же обвинительном акте господина Добриновича описывается обстановка обыска у полковника Самохвалова следующим образом: «Чтобы плохо настроить болгарское общественное мнение против врангелевских войсковых частей в Болгарии и вообще против русских беженцев, пользуются самыми низкими гнусными мошенническими средствами. Комиссаров, Чайкин и Трифонов пишут несколько подложных писем, будто бы исходящих от полковника Самохвалова генералу Врангелю и его штабу в Сербии, с доносами, неприятным для Болгарии содержанием, особенно для дружбашского правительства, и один приказ, будто бы исходящий от генерала Врангеля как Главнокомандующего, будто бы отданный им в городе Дубровнике, в котором он отдал распоряжение, чтобы с помощью его войсковых частей, расположенных в Болгарии, и одной его армии из Сербии, а другой из Галлиполи, оккупировать и захватить Болгарию и установить свое русское управление. Отмычкой открываются двери в комнате Самохвалова в отеле «Континенталь»; когда его не было там, эти подложные документы кладутся между его бумагами, комната опять запирается. Немного спустя Трифонов, как помощник градоначальника, который принял участие во всех этих деяниях, поощряемый своим министром Даскаловым, идет со своими агентами и берет эти подложные документы».

Апокрифический приказ этот был датирован 9 апреля 1922 года, издан в городе Дубровнике и якобы скреплен начальником штаба генералом Шатиловым. В письме от 8 мая 1922 года на имя полковника Топалджикова генерал Шатилов, доказывая его подложность, писал: «Ни генерал Врангель, ни я никогда в Дубровнике не были, что может быть Вами во всякое время проверено через Вашу дипломатическую миссию в Белграде. Кроме того, до 10 апреля я был в Софии, что также легко проверить по книгам «Сплендид-отеля», где я в то время квартировал». Однако даже такие неопровержимые данные не остановили последствий гнусной провокации.

Днем 11 мая, в отсутствие генерала Кутепова, болгары произвели обыск у него на квартире и избили дежурного офицера. Возбужденные русские части, стоявшие в Тырнове, выступили с винтовками и пулеметом для охраны дачи командира корпуса. Прибывший вместе с начальником болгарского гарнизона генерал Кутепов остановил готовое произойти столкновение. Оружие пришлось отдать болгарам.

Вечером 12 мая полковник Топалджиков пригласил генерала Кутепова по телефону прибыть в Софию, дав честное слово офицера, что ему гарантировано возвращение назад, в Тырново, к своим частям. Генерал Кутепов поверил офицерскому слову – и был 13 мая арестован в Софии и вместе с генералом Шатиловым и генералом Вязьмитиновым выслан из пределов Болгарии.

Положение русских войск, морально потрясенных арестом командира корпуса, было трагическое. Началась в полном смысле слова травля. В Тырново прибыл командующий корпусом генерал-лейтенант Витковский. Центр в Софии был разрушен, связи с Главнокомандующим и с Сербией не было никакой. Из газет узнали о телеграмме Главнокомандующего председателю Совета министров Стамболийскому. Указав на измену болгарского правительства России, спасшей народ от турецкого ига, измену, выразившуюся в участии в войне на стороне ее противников, генерал Врангель телеграфировал: «Радушно встреченные населением русские люди воочию убедились, сколь чужд был болгарский народ предательству правительства страны. Теперь болгарское правительство вторично толкает народ в объятия смертельных врагов национальной России». Указав далее, что «болгарское правительство в сознании своего бессилия ищет опоры у тиранов России», он заканчивал телеграмму следующими словами: «В жертву им оно готово принести Русскую Армию. Преследуемые клеветой и злобой, русские воины могут быть вынуждены сомкнуть ряды вокруг своих знамен. Встанет вновь жуткий призрак братоубийства – Бог свидетель, что не мы вызвали его».