– Идет.

– А теперь одевайся, русалка по имени Настя, – мои глаза лучились улыбкой.

– Сейчас это уже не имеет значения.

– В принципе, да. В мире все относительно. Ложись, спи, горе да беда.

– Лучше расскажи мне что-нибудь. С детства люблю слушать разные истории.

– А?! Радионяня начинает свой рассказ?

– Что ж так и будем все время спать?

– Силы надо беречь. Мы же не знаем, сколько нас будут искать.

– Вредный мужик. Не злись на меня, ладно? – она положила свою руку на мою и улыбнулась. На нее определенно нельзя было злиться. Девчонки есть девчонки. Поднял ее ладошку с музыкальными пальцами.

– Играешь?

– Во что?

– Не во что, а на чем?

– Да, на пианино и гитаре.

– Я тоже.

– Никогда бы не подумала, что при такой силище можно заниматься музыкой.

– Это хобби, так жить веселей.

– Ты, наверное, и стихи пишешь?

– Да, иногда.

– Почитай что-нибудь.

Я внимательнее посмотрел в ее глаза, что можно сейчас озвучить?

– Что?.. Может вот это:

Не знаю… Но каждому вставать и падать?

Не знаю… Но каждому смеяться и плакать?

Не знаю… Но каждому грозит гроза.

Но есть на свете твои глаза.

– Нет не то. Это в другой раз оно очень длинное, лучше …

Глаза! Боже мой! Какие глаза!

Карий кружок, а вокруг бирюза.

Я боюсь обмануться, но их глубина,

Так зовет вдруг и манит, не вижу я дна.

Бархат ресниц несмело дрожит,

Тени печаль под ними лежит.

Тихонько губами я к ним прикоснусь,

И тут замираю, а вдруг обожгусь?

Об эти черные два уголька.

Искры блеснули в их уголках,

Это же смех, а может и страх,

А может и тайны неведомой флаг.

Ох, и глаза! Ну, и глаза!

Сколько же раз вы сводили с ума?

– Классно, жаль, что не про меня, очень похоже.

– Когда-нибудь я и тебе напишу, просто стихи это состояние души, а сейчас настроение не то, извини.

– А, что? Я ничего. – Она пожала плечами. – Иногда я людям завидую, как это у них ловко получается слова складывать.

– До революции этому специально учили, на меня бывает, находит, и я не могу от рифм отделаться и говорю все время стихами.

– Везет. Почитай еще.

– Давай в другой раз, для стихов надо, чтобы душа пела, а она сейчас замирает.

– Ну ладно. Может, перекусим? – Настя смотрела на меня такими жалобными глазами, что отказать, не повернулся язык.

Мы немного поели и растянулись на полу. Я смотрел в потолок, страшно хотелось курить. Когда нас найдут, первое, что сделаю – закурю.

А с ним спокойно. Я и не думала, что он такой сильный, как пушинку выдернул меня из воды, а все-таки пятьдесят три килограмма. Поделом тебе, дуре, за все, сидела бы под крылом у мамочки и сопела в две дырки. Но ведь ты же сама все оборвала, добивалась, стремилась, отдавалась, только ради того, чтобы попасть на флот и ходить в загранку. Чего теперь обижаться. Тем более это положение не самое худшее. Можно было вообще утонуть. Кто-то точно утонул, а мне повезло. Он второй раз спасает, а мог и бросить или испугаться. Если станет приставать, сопротивляться не буду. Хм? А почему именно «приставать»? Может он ухаживать начнет. Многие ли за тобой ухаживали и ласкали по-настоящему? Ведь им всем одно нужно – добраться до твоего тела, получить свое и гуляй милая. Твари. Нет, конечно, это приятно, но не то. А ты, естественно, принца ждешь в свои двадцать два? У других уже семьи, дети. Авось, я не уродина какая-нибудь, от мужиков отбоя нет. Но что я, в конце концов, разнюнилась: хочется любви, любви. Да, я как все хочу настоящей и на всю жизнь. Банально.

– Ты чего улыбаешься?

– Да, так, размечталась.

– А? Мечты, мечты! Где ваша сладость, ушли мечты, осталась гадость.

– Это точно.

– И о чем же, если не секрет, мечтается?

– Просто в себе копаюсь.