Но оставить в беде девушку и тем более воспользоваться ее беспомощным состоянием он точно не собирался.

Отец ведь всегда повторял: прежде чем сделать что-то, нужно встать на место того человека, который стоит на твоем пути.

Какая страшная ирония была в том, что Лекс стал это делать и понимать, лишь когда отца не стало.

Через двадцать минут пришло сообщение от Евгения: «Выдвигаемся», и Лекс ушел в себя, на время перестав замечать происходящее вокруг и то, как его странная камера стала наполняться ароматами свежей еды.

Он и телевизор сделал громче, чтобы общий шум стал всего лишь фоном, потому что душой, мыслями и всем своим сердцем он был там — с парнями и Женей, которые шли по опасному, но правому пути.

Пути, на котором их ждала одна измученная русская семья.

Лекс не заметил и того, как из кухни осторожно выглянула Варя и своим тонким женским чутьем поняла, что всё очень серьезно. Нужно вести себя очень тихо. И ждать.

Ничего другого ей просто не оставалось делать.

Как бы ни было страшно.

Как бы ни дрожали ее колени.

Как бы ни заходилось от ужаса ее сердечко, а вся ее надежда была только на этого большого мужчину, который сидел в другой комнате.

Еще и часа не прошло, как она со всех ног бежала по темным улицам и отчаянно молилась, чтобы у нее всё получилось.

Даже не молилась, а кричала богу, чтобы он дал ей шанс.

Всего один.

Малюсенький.

Шанс сбежать за переделы китайского квартала через узкую лазейку, которую она увидела случайно несколько дней назад, и привести помощь для мамы и Алисы.

Страшно было думать не о том, что ее поймают и вернут в дом избитую и, вероятнее всего, изнасилованную до полусмерти, а то, что они не смогут выбраться и эта жуткая участь будет висеть камнем над ее младшей сестрой, которой едва исполнилось шестнадцать, и над мамой.

То, как она рыла землю руками под натянутой проволокой, загоняя и ее под ногти и ломая их, а затем протискивалась, словно змея, разрывая на себе одежду и собственную кожу, уже было не важно. И вовсе не страшно.

Страшнее было переждать это время и услышать от Лекса долгожданные слова о том, что ее семья больше не пленники.

Ведь они спасут их?..

Девушка тяжело прислонилась к краю стола, потому что ноги задрожали от нахлынувших переживаний и страшных мыслей.

Под пристальным взором голубых глаз Лекса она не могла позволить себе слабость, но один на один с собой и своими страхами девушку в буквальном смысле затрясло.

Как бы не спалить капусту, которую она бережно обжаривала для пирожков.

Вот и нужно было ляпнуть такое!

И кому!

Человеку, который привык жить в роскоши и наверняка кушал на завтрак кальмаров и красную икру из золотой тарелки!

Варя до сих пор не верила в то, что Лекс выбрал ее, выслушал… и вспомнил.

Стыд-то какой!

***************

Год назад в клубе Лекса

— Варюха, ты проиграла!

Девушка опрокинула в себя очередную стопку с текилой, обходясь уже без лайма и соли, и весело хохотнула, глядя на подругу.

Она знала, что Варя хоть и выглядела миниатюрной и хрупкой девушкой, а в своем упрямстве могла дать фору даже слону. И проигрывать она не любила.

Не из вредности.

Просто слово свое она всегда держала. Этому ее папа еще в раннем детстве научил.

Хотя эта ситуация была, прямо скажем, несерьезной.

Глупо было спорить на очередную бутылку текилы и исполнение одного желания, но и рассуждать об этом было уже поздно.

Линда была не настолько пьяна, чтобы забыть о своей победе, а Варя не настолько мягкотела, чтобы не выполнить то, что обещала.

— Бармен! — громко произнесла девушка, с улыбкой помахав рукой миловидному парню, который крутился у барной стойки, успевая не только потчевать всех желающих коктейлями и спиртным, но даже развлекать тем, КАК он это делал.