А та обходила каждый кустик, каждое деревце по кругу. Наматывала, эти круги, постепенно расширяя их, как будто сматывала нити в огромный, волшебный клубок. Стала постепенно заходить всё дальше в лес и неуклонно приближалась к девушке. Та сидела ни жива, ни мертва, не зная что делать. И сидеть, – возможная погибель, и встать – тоже.

Но внезапно под большим раскидистым деревом огонёк разгорелся, чуть не опалив распущенные волосы колдуньи. Его вспышка осветила окрестности. Маша подумала, – уж не заметили ли её, но внимание ведьмы было приковано к месту, где вспыхнул огонь.

– Здесь! Вот оно, где зараза клад зарыла! – почти со сладострастием прошептала она.

Она достала из мешка большой совок и стала с остервенением разрывать землю. Маше подумалась, что колдунья могла бы грызть землю и зубами, да не удобно.

– Давай-давай, показывайся! – твердила та, скаля зубы и буравя землю взглядом.

И действительно, вскоре земля отдала ей своё богатство. Показался чугунок, который раньше в печь ставили. Такие до сих пор можно найти в старых сараях. В деревнях ничего не выбрасывается – авось пригодится.

– Вот он, драгоценный! – с вожделением раскрывала чугунок ведьма. Маша, конечно не могла видеть, что там, только наблюдать реакцию ведьмы, да слушать. А услышала она звяканье то ли монет, то ли драгоценностей о металл, да восклицания:

– Моё! Моё богатство!

Колдунья завернула чугунок в платок и сунула его в суму. Теперь повернула обратно, поскольку в лесу больше ничего не держало. Маша, прячась за каждым деревом кралась за ней.

Ведьма шла к своему дому. Маше ничего не оставалось делать, как оставаться под прикрытием обрыва – иначе её бы заметили. Да и не было такой задачи, чтобы увидеть, куда колдунья запрячет клад. Самое главное живой и невредимой до дому добраться. А дом теперь уже близко – за лугом. Вон он окнами светится!

Глава 3.

 Маша проснулась как всегда рано, потому что надо корову подоить, свиней накормить, утятам и цыплятам корму насыпать.

– Это называется – каникулы, – думала она, – Впрочем, уже даже не каникулы, а окончание школы. Неужели все те годы, когда приходилось корпеть над учебниками, склоняясь над ними при свете лампы после вечерней дойки, закончились?

 От этой мысли, в которую до конца не верилось, стало и легко и тяжело одновременно. Она не знала, что делать дальше. Учиться её не отпустят. Работы в посёлке, кроме как по хозяйству, на ферме или в поле, нет.

В город работать тоже никто не пустит, да и сама ехать не хотела. Как – никак, а всё-таки жалела мать, которая без неё с хозяйством не справится. А детей – братьев и сестёр, кормить надо. С другой стороны тревожила мысль, что пришла пора и о своей жизни подумать.

– Может быть, устроиться в магазин работать? Или пойти к председателю и попросить место в конторе? – думала девушка. – И деньги будут. И работа не такая тяжёлая, как дома.

Маша устроилась на дереве с книжкой. Дерево росло на краю огорода, как раз рядом с лугом, который, хотела того девушка или нет, но притягивал, как магнит. Ну вот, дождалась. Прямо на неё, казалось, шёл Олег – тот парень, внук колдуньи, о котором постоянно думала Маша.

 Он снял с себя футболку, обнажив широкие плечи и кубики на животе. Мускулистые руки подбросили мяч, который стал размеренно ударяться о согнутую ногу. Маша смотрела на него, как заворожённая. Ещё немного, и свалится с дерева, не зная, зачем она тут.

– А действительно, зачем? – мелькнула мысль, – Уж не затем ли, что век бы смотрела за каждым движением этого парня и следовала бы за ним везде, куда позовёт.

А он, хитрец такой, оказывается специально устроился рядом с той самой яблоней, на которой, как ей казалось, скрылась девушка.